Концерт в декабре

- О да! А впрочем, какая разница? Будем жить, как жили прежде…

…

А утром – синяки под глазами, зацелованные, почти до неприличия припухшие губы, и вид, говоривший, что ты не только провел ночь любви, но и отдавался кому-то, причем не один раз.

Ладонь на холодном окне – проводишь пальцами, лениво улыбаешься, вспоминая события ночи.

Сашка смотрит на тебя абсолютно сытым взглядом темных глаз:

- Ну что, бро, пора выбираться из берлоги?..

Юля.

Это не было похоже на обычный ночной кошмар. Когда сознание хоть немного стало проясняться, и перед глазами всплыли образы, все, что ты почувствовала – не радость от того, что страхи остались позади, а новый виток боли. Уж лучше было бы остаться в спасительном неведении сна…

Ломило тело.

Ноги затекли от неудобной позы, и ты со стоном вытянула их, недоумевая, почему же ты спала…сидя.

- Эй, малышка, с тобой все хорошо? Как ты сюда попала?

Голос – смутно знакомый, тон обеспокоенный, осторожный. Это ты еще могла уловить остатками уплывающего сознания. И если бы так сильно не болела голова, и не ломило глаза от яркого света, ты наверняка бы сделала одолжение и взглянула на собеседника.

- Ну же, Юль…

- По-моему, она накачалась.

От звука этого голоса тебя подбросило чуть ли ни на метр:

- Рома?

Ты широко распахнула глаза – малиновый ковер… Так, стоп. Пришлось задрать подбородок вверх, чтобы увидеть: над тобой возвышался Сашка – в свободных брюках, растянутой майке, которую ты люто ненавидела. Эти мелочи почему-то сразу зафиксировались в памяти. Он держал в руках очки, вглядывался в твое лицо, хмуря брови.

А чуть дальше стоял его брат – Ромка запирал дверь на ключ, нервно оглядываясь через плечо. У него были смешно подвернуты штаны, и высокие в зеленую полосочку носки топорщились и выпирали из кроссовок. Нелепый такой – ты игнорировала Сашку, и смотрела только на Рому.

Нелепый, ребячливый, любящий все необычное, новое, не доверяющий никому на свете, кроме брата… Такой сложный, гордый, очень ранимый… Такой талантливый… Такой необыкновенный.

В сердце разливалась странная сладость – ты прижимала руки к груди и безмятежно улыбалась. Как будто не сидела на полу перед дверью Рыжика, как будто не провела ночь в коридоре, задремывая и впадая в короткое забытье, словно была бездомной или нищенкой.

Томительная сладость, тепло, нежность…

Вот так просто – как будто пелена с глаз пала, и ты оказалась наедине с истинными чувствами.

Ты просидела бы так вечность, если бы Сашка хорошенько не тряхнул тебя:

- Уже не знаю, что и думать… Юля!

- Да? – оказалось, очень трудно сфокусировать взгляд на нем.

- Пойдем… Здесь полно папарацци, а ты сидишь на полу… Что с тобой? Ты курила что-то или принимала таблетки?

Бережно поддерживая за талию, Саша приподнял тебя, помог сделать несколько шагов.

- Нет, - тихо ответила, понемногу возвращаясь в реальность. Ромка стоял позади и кутался в длинный шарф. Тоже полосатый.

- Тогда почему?

В этом коротком и емком слове – «почему» - было столько вопросов, столько интонаций… Боль, удивление, усталость, капелька равнодушия…

Ты улыбнулась, пожала плечами.

Какая разница – почему?

Главное, Ромка шел следом, что-то озабоченно шептал, покачивал головой и время от времени кидал на тебя неодобрительные взгляды.

Ей-богу, чувствовала себя преступницей.

В номере оказалось неожиданно и приятно тепло, уютно. В углу стоял столик с завтраком, а у стены ждала разобранная постель. Мягкая перина так и манила прилечь.

- Тебе нужно отдохнуть, - Саша остановился, развернул тебя лицом к себе: убрал упавшие на лицо прядки волос, улыбнулся. Чуть наклонился, видимо, желая поцеловать, но ты отклонилась в сторону.

И успела заметить, как скривился Воробьев-младший.

- Мне пора идти.

- Что? Куда?!.. Юля, ты с ума сошла?

Барабанщик крепко держал за руку, не давая пройти.

- Куда тебе понадобилось уходить?

Долго-долго смотрела на его руку – сильную, смуглую, покрытую темными волосами, всю в царапинах, ссадинах от ногтей – руку уверенного в себе мужчины.

- Домой, - ответила ты.

В номере воцарилась звенящая тишина. Только было слышно, как ветер задувает в окна, да громко колотится сердце.

Без слов Саша отпустил тебя – просто отошел в сторону, к брату. А ты в который раз удивилась их полной гармоничности как внутри, так и снаружи.

Ромка сжал Сашкину ладонь, с тревогой и мольбой взглянул в его глаза.

Ответом снова была тишина.

А ты просто пошла к дверям. И лишь на пороге обернулась, чтобы запомнить, как Сашка ласково гладит ладошку младшего брата.

…

А дальше началось сражение со словом НИКОГДА.

Никогда не жалеть.

Никогда не вспоминать.

Не думать.

Разумеется, быстро уйти не удалось: пока вещи собирала, пока меняла билет, пока передавала дела Кристине… Кстати, эта девушка, по-видимому, единственная, кто расстроился. Ну вот, а ты всегда ее недолюбливала и чуточку ревновала.

Если была бы возможность, ты уехала бы сразу.

Даже если бы пришлось ждать в аэропорту… На улице… Под дождем…

Да какая разница? Где угодно, уж лучше там, в дружеском холоде, чем во враждебном тепле.