Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций»

Через полчасика жена закончила разговор. Предвкушая свободу, ожидая, что дочь, увидев маму, переключит свое внимание на нее, а меня оставит в покое. Но жена, взяв дочурку на руки, сообщила — «Оля тебе что-то хочет сказать».

Освобождение откладывалось. Я взял трубку.

— Ты был в филармонии, получил таблетки? — голос Оли был веселым и неприятностей не предвещал.

— Да, — говорю, — все сделал как надо, таблетки выпил.

Оля возмутилась: «Сколько раз тебе повторять, прежде чем что-то предпринимать, посоветуйся со мной. Таблетки не пей, а то плесенью покроешься. Это антибиотик «Олететрин». Страшная гадость. От него кроме вреда никакой пользы».

— Не могут таблетки с таким красивым названием приносить только вред, — ответил, намекнув на сходство названия лекарства с именем певицы, — польза тоже должна быть.

— Вот только название и хорошее, — Оля одобрила шутку.

— А как же опасный грипп, угроза карантина?

— Во-первых, — певица с педагогической систематичностью начала излагать суть вопроса, — антибиотики от гриппа не помогают; во — вторых, никакой эпидемии гриппа нет вовсе, а все дело в том, что казаки вернулись с гастролей.

Я не совсем понял, какая существует связь между антибиотиками и возвращением казаков из Болгарии, но Оля, не дожидаясь вопроса, тут же все разъяснила:

— Они с гастролей сифилис привезли. Пока неизвестно — кто болен, кто нет. Но началась паника. Все стали себя рассматривать и обнаружилось — у кого прыщик, а у кого и язвочка. Многие живут в гостинице, вместе с артистами театра и цирка. Нужно было что-то предпринимать, а то, если вдруг дело дойдет до санитарных властей, художественная жизнь в городе прекратится. Вот наши и пошли по самому простому пути. Пока будут разбираться с казаками, всем работникам филармонии, дабы не распространяли заразу, приказали заняться профилактикой — пить антибиотики. Через пару недель все будет в порядке. А пока будь осторожен. В филармонию не ходи. Если позвонят и спросят о здоровье, отвечай уверенно — «здоров, таблетки пью». Но не пей и жене ничего не рассказывай, а то разволнуется, начнет у себя прыщики искать, концерты нам сорвет. В институте рот держи на замке. Ни с кем в контакты не вступай — спровоцируют и донесут, а потом на худсовете будем твою болтовню обсуждать. Не смейся, премии лишат!

— Оля, объясни, пожалуйста: казаки были в Болгарии, почему же они привезли «болезнь французскую»?

— А ты не знал, — весело пояснила солистка, — казаков, куда не пошлют, они отовсюду сифилис возят. Природа у них такая! Везде — «наш маленький Париж».

… … …

«Розпрягайте, хлопцi, коней

та лягайте спочивать.

А я пiду в …»

Старовинна козацька маршова пісня (записана в станиці Дядьківський)25

Все сделал, как велела Оля: в филармонии не появлялся, таблетки не пил, с женой вопрос не обсуждал. В институте на провокационные вопросы (а они были!) отвечал «уклончиво», разговор прекращал, извиняясь, ссылался на отсутствие времени и торопился туда, куда должен был прийти вовремя. С целью конспирации стал носить на руке часы, которые не так давно снял — мешали играть на инструменте. Но интерес к происшедшему событию не утратил. Оля, дав указания, подробности почему-то не раскрывала. С женой казачий вопрос они обсуждали исключительно в экономической плоскости. Хитрая солистка придумала историю, что казачков прихватили на таможне и все мало-мальски ценное забрали. Жена поверила, повздыхала, забрала у меня деньги и успокоилась. А мне хотелось переговорить с Иваном, хотелось послушать подробности, хотелось послушать историй. Но приходилось выжидать. В какой-то момент терпеть стало невмоготу — нарушил запрет и появился в учреждении, которое за два месяца работы стало своим.

Филармония порадовала. Уже на входе заметил возвращение прежней жизни — родственная, почти домашняя атмосфера. Вахтер был «рад меня видеть», покинул рабочее место, вышел навстречу, долго тряс руку, спрашивал о здоровье, о семье, о творческих планах. Все подробно рассказал и спросил про Ивана.

— Здесь он, здесь. На рабочем месте.

Поднялся на второй этаж. Иван, действительно сидел в кабинете и работал с художником — обсуждали афишу. Увидев меня, обрадовался. Извинившись, оставил художника самостоятельно дорабатывать проект. Вышли в коридор. Мой друг после традиционных теплых приветствий с улыбкой спросил:

— Знаешь о наших казачьих подвигах?

— Знаю, правда, не все, хочется узнать подробности, и чем дело закончилось. Занятная ситуация, согласись. Совсем недавно здесь было все так тревожно, а вот сейчас — никаких следов происшествия.

Иван рассмеялся: «Сейчас у нас катарсис. А вот в кульминационный момент все было «достойно пера Эсхила». Давай сбежим отсюда на минуту. Я на улице все расскажу. Здесь могут помешать, да и стены у нас имеют… ноги, как ты, надеюсь, уже понял».