Контур

Да, ответила я и поблагодарила его за то, что он привез меня в такое прекрасное место. Но он должен понять, сказала я, что меня не интересуют отношения с мужчинами, ни сейчас, ни, вероятно, в будущем. Солнце неприятно светило мне в лицо. Больше всего я ценю дружбу, сказала я; он перебирал в руке нож, то раскрывая, то убирая лезвия. Я смотрела, как между его пальцев появляются и исчезают стальные пластинки самых разных форм, одни длинные, узкие и острые, другие с причудливыми шипами и рожками. А теперь, сказала я, если он не против, нам стоит вернуться обратно.

Он медленно наклонил голову. Разумеется, сказал он; у него тоже есть дела. Вот только он быстро искупается, и мы поедем. Пока он недолго плавал по прямой своим неуклюжим кролем, где-то на палубе зазвонил его телефон. Он звонил и звонил, а я сидела на солнце и ждала, когда же он перестанет.

VIII

Моя подруга Елена была очень хороша собой и совершенно заворожила Райана. Он заметил нас в баре, прогуливаясь по улице. Какая роскошная женщина, сказал он, когда она отошла позвонить по телефону. Елене было тридцать шесть, и она была умна и элегантно одета. Такую не каждый день встретишь, сказал он.

Бар находился на узенькой улочке, спускавшейся вниз так круто, что столы и стулья кренились и качались на неровной брусчатке. На моих глазах до этого одна туристка упала со стула в кадку для цветов; пакеты и путеводители разлетелись в разные стороны, а ее муж замер от удивления, судя по всему больше сконфуженный, чем испугавшийся за нее. На шее у него висел бинокль, а на ногах, спрятанных под столом, были походные ботинки; он так и не изменил своей церемонной позы, пока его жена барахталась в сухой колючей зелени. В конце концов он протянул ей руку через стол, но она была слишком далеко, и ей пришлось подниматься на ноги самой.

Я спросила Райана, чем он сегодня занимался, и он ответил, что сходил в пару музеев, а оставшееся время бродил по Агоре, хотя, честно говоря, был не в лучшей форме. Он допоздна тусовался со своими молодыми студентами, сказал он. Они прошлись по нескольким барам, каждый следующий в сорока минутах ходьбы от предыдущего. Годы дают о себе знать, сказал он. Я просто хотел выпить — мне было неважно, как и где, и уж точно я не видел необходимости идти на другой конец города, чтобы выпить на диване в форме губ. Но они славные ребята, сказал он. Они научили его паре слов на греческом — он не уверен, что с его произношением от этого есть какой-то толк, но интересно соприкоснуться с языком на вербальном уровне. Я и не знал, сколько слов в английском имеют греческие корни, сказал он. Например, слово «эллипсис», как ему рассказали, буквально переводится как «прятаться за тишиной». Невероятно любопытно.

Елена вернулась и села за стол. Этим вечером она особенно напоминала Лорелею: вся состояла из изгибов и волн.

— Нам скоро надо будет встретиться с моей подругой, — сказала она, — в ресторане недалеко отсюда.

Райан поднял бровь.

— Уже уходите?

— Да, на встречу с Мелетой, — ответила Елена. — Слышал о ней? Она одна из главных звезд греческой лесбийской поэзии.

Райан сказал, что сильно вымотался и, скорее всего, покинет нас. Вчера он поздно лег, как он уже сказал. Он вернулся к себе в квартиру в три часа ночи и обнаружил повсюду каких-то летающих тварей, похожих на скарабеев, которых ему пришлось перебить ботинком. Кто-то — не он — оставил свет включенным, а окно открытым. Он поразился тому, с какой легкостью истребил этих гадов: в молодости он бы сдрейфил. С появлением детей волей-неволей становишься смелым, сказал он. Или просто перестаешь себя сдерживать. Особенно он почувствовал это накануне в компании двадцатилетних. Он и забыл, насколько они скованы физически.