Контурные карты для взрослых (сборник)

   — То есть тетя и ее муж даже не платили за твое образование?

   — Нет. Я много болел в детстве, почти все время болел. И мать решила, что, может быть, мне будет лучше у тети, в ее семье, что их место для меня плохое, раз я болею.

   — Это ей ктото посоветовал?

   — Наверное. Может, марабу

   [8]

   сказал, что мне там плохо.

   — А у тети тебе стало лучше?

   Опять смеется:

   — Не помню. Говорят, лучше. Сейчас не болею же!

   Я окинула его взглядом. Ну да, не болеет. Но худой, как палка. Откормить его, что ли, за эти несколько недель. От меня не убудет, а он хоть чутьчуть подкожного жира нарастит. Даже мускулов у него почти не видно. Ноги крепкие, а руки — тонкие. Даже странно. Нехарактерно для местного парня.

   — Знаешь, Эсса, ты не обижайся, но я никак не могу понять этот ваш обычай. Особенно в твоем случае. Может, я и не права, но мне кажется, приемная мать никогда не станет относиться к ребенку как к родному. Всегда будет разница между своими и приемными. Ну, скажи, так ведь?

   Кивнул. Уже без улыбки:

   — Да, всегда будет разница.

   — Ты это ощущал?

   Поджал губы.

   — Эсса, ты злишься на мать? Ну, вот за то, что она так поступила, отдала тебя?

   — Нет.

   Решительно ответил, не задумываясь.

   — Почему я должен злиться? Это наш обычай, так принято. Она сделала то, что должна была. И она помогала мне всю жизнь.

   И с чего это я решила играть в психолога и копаться в его прошлом? Зачем задаю такие вопросы? Это не облегчит ему жизнь. Его детство уже позади. Теперь у него другой этап.

   — Ладно, Эсса, не обижайся. Не обиделся?

   — Нет.

   Улыбнулся во весь рот.

   — У меня тут вашего жареного риса осталась целая кастрюля. Хочешь?

   Недоверчиво посмотрел на меня. Потом кивнул.

   — Тогда возьми сам, в холодильнике. Только кастрюлю потом вымой. Я пошла работать.

   Пока я читала свои бумаги, краем глаза все же наблюдала за Эссой. Он разогрел рис на плите, немного испуганно включая газовую горелку. Потом поел руками прямо из кастрюли и старательно вымыл кастрюлю, выскребая каждую прилипшую рисинку. Затем оглянулся, прошелся по комнатам.

   — Я немного уберусь, мадам?

   — Здесь убирали уже.

   — Но пыльно. Я сделаю лучше. В отелях плохо убираются, не для себя ведь. Вон сколько пыли оставили. Как будто никогда не убирались вообще.

   Он взял тряпку и тщательно и очень медленно стал вытирать пыль на всех полках, осторожно приподнимая предметы. Он меня отвлекал, я не могла сосредоточиться.

   — Эсса, хватит мельтешить. И так все чисто.

   Он расстроился. Испугался, что я недовольна.

   — Хорошо, мадам.

   Убрал тряпку в шкаф.

   — Может, помыть машину?

   — Она в офисе. Сядь гденибудь. А еще лучше иди домой. Придешь завтра.

   Эсса кивнул и еще оглядел комнату. Лицо его просветлело.

   — А можно я на рынок схожу, мадам? Куплю фруктов?

   — Это хорошая идея. Я тебе дам денег, но у меня только евро, ты разменяй на рынке сам.

   — Нет проблем, мадам!

   Он чуть ли не вприпрыжку побежал на улицу, радостный, что нашел себе дело. Откуда такое подобострастие, даже удивительно. Он не был похож на других зиганшорцев. И все рассказы о хитроватых, ленивых африканцах совершенно не подходили ему.

   В тишине работать было легче. Я начала писать вступительную часть отчета, отмечая те места, где информация отсутствовала или была недостаточной. Мне придется встретиться с некоторыми представителями власти, чтобы восполнить эти пробелы. Список получался внушительным, но все же я надеялась уложиться в срок. Через два часа я подняла голову и увидела, что Эсса вернулся. С корзиной ярких фруктов, аромат которых немедленно заполнил всю комнату. Я уже успела устать от писанины и была рада отвлечься.

   — Какая красота! Спасибо, Эсса!

   Он радостно улыбался.

   — Я сейчас все разложу, мадам, не беспокойтесь.

   — Да подожди ты. Пойдем, прогуляемся. Мне надо купить кофе, и я проголодалась.

   Было уже время обеда, Эссато съел пряный рис с мясом и не ощущал голода, а я как раз очень проголодалась.

   — Я могу готовить, мадам. Мне чтото приготовить? Я могу пожарить чтонибудь. В холодильнике есть продукты?

   — Ой, нет, Эсса! В этой маленькой кухне чтото готовить? Все мои вещи и постель пропахнут специями и маслом, спасибо! Лучше пойдем, посмотрим, что на улице творится.

   Он кивнул, но удивился. Скорее всего, он просто не понял, что же плохого в том, что одежда пропахнет ароматами еды, ведь что может быть лучше запаха еды для бедняка?

   Погода стояла не очень жаркая, и гулять было приятно. Голову не сжимало обручем духоты, дул свежий ветерок, и Эсса семенил за мной, не отставая ни на шаг.

   Мы вышли к реке. Я остановилась, наблюдая, как одни женщины стирали белье в реке, другие набирали ведра воды и уносили с собой, а дети купались. Около реки было куда оживленнее, чем на улицах. Подплывали рыбацкие лодки, качались на волнах около берега, женщины вытаскивали рыбу из сетей и раскладывали по ведрам, чтобы нести потом на продажу. Рыбаки, серьезные и молчаливые, лишь изредка выкрикивали чтото, собирая сети назад в лодку. Несколько женщин в грязных платьях и цветастых платках на голове жарили рыбу в темном масле прямо у берега; из хижин неподалеку доносился запах коптилен.