“А может быть, я все-таки не все понял? — подумал я. — Может быть, не все знаю? О черте, например. Все-таки что-то у него в рукаве. Я вспомнил, что недавно уже думал этими самыми словами: «Что-то в рукаве». Джокер? С джокером все можно. Джокеру все можно, — подумал я, — джокеру можно прикинуться кем угодно, можно заменить собой любую карту. Обещано каре, и все ясно с четвертой дамой... Черт точно подменил карту, — подумал я, — но ведь я это знал еще вчера.”
Я нашел газету, ту самую, за четверг. Да, две карточные дамы, помещенные там. Да, две карточные дамы, помещенные там, были из разных колод: одна была наша, российская с двумя буквами Д по углам, вторая, английская или американская, в общем иностранная, была с четырьмя буквами Q. В прошлый раз я не обратил на это внимания, но после того, как казино “Stars” объявило тотализатор, мне стало ясно, что убийца даст игрокам ложную подсказку, и, боюсь, это стало ясно не только мне.
“Первая среди равных, — подумал я, — вот это и есть настоящая подсказка”.
Я вспомнил тупой клип, бездарный монтаж из русской жизни и американских боевиков, глупую “Золушку”, решившую, что она уже королева. Может быть, ее ввела в заблуждение ее фамилия, увы, слишком распространенная даже среди певиц. Во всяком случае, известна еще одна Королева, ту, кажется, зовут Наташей, но эта называла себя полным именем Елизавета, и я понимаю: это для того, чтобы быть Королевой Елизаветой, и, наверное, из-за этого на ее афишах отсутствовали точки над буквой Ё. Бедная, ей хотелось быть первой среди равных. Здесь не было ни тех, ни других. Все они были взятыми с улицы и “раскрученными”, и цену им назначал кто-то другой. Цену их образу, их песням, их жизни и смерти. Бедная Лиза!
Но еще одна мысль беспокоила меня. Даже не мысль, а какая-то смутная догадка. Еще что-то мелькало у меня в голове, и это было связано с джокером.
Я сходил за газетами и тогда включил телевизор. Старичка не показывали, а телевизор сообщил мне, что
спросил телевизор.
спросил я вместо ответа и выключил его.
Никто не может предвидеть последствия своих поступков, и та же газета, через которую черт смутил души граждан, теперь писала: