Копье и кость

Легко, объяснил тан. Возвращавшийся из Пурпурного танаара обходными тропами Русса уже почти присоединился к силам их отца, Сабира Свирепого, когда его настиг сигнальный залп о помощи, который дали оставленные в тылу триста бойцов Бансабиры. Для пущей надежности, следом за залпами, гонца с донесением о, вероятно, бедственном положении Бану в стан Яввуза отправил Иден Ниитас, чьи дозорные на границах заприметили чужаков. Русса прибыл с весьма незначительными силами, которых явно не могло хватить, чтобы разогнать Шаутов, но оказалось вполне достаточно, чтобы помочь Маатхасу вырваться из окружения. Дальше было просто: Сагромах пообещал, что поможет Бансабире сам, а Руссу отрядил к Сабиру, за помощью. В конце концов, когда танша восстановится, ей потребуется свежая и пополненная армия, чтобы добраться до Зеленого танаара.

Бану после этих слов нахмурилась – с чего бы Руссе так безоговорочно верить Маатхасу? И с чего рассказывать, что она собралась именно в дом Аамут? Откуда Русса вообще об этом узнал? Его ведь не было рядом, когда Бансабира обсуждала с отцом стратегию и маршрут?

А… нет… кажется, последнее Бансабира рассказала брату сама, после разговора с Сабиром… хотя насчет первых двух вопросов уверена не была – разум и память подводили.

Стало быть, Русса сейчас ведет к ней войска, уточнила женщина вслух. Маатхас сообщил, что надеется на это, и продолжил рассказ. После того как ему удалось отбросить на время бежевых, он направился туда, где, по словам Руссы, были выпущены сигнальные огни. У него с Ниитасами нейтральные отношения, пустили его без проблем, главное, сказали, от ставки тана держаться подальше. Однако искомого лагеря в указанной области Сагромах не нашел. Зато встретил весьма праздного и разнузданного Нера Каамала в одном из приграничных трактиров с какой-то сворой пьяных ребят. Кажется, их было с полсотни, точно не больше, так что куда делись еще полтысячи, о которой спрашивала танша, тан ответить не мог. А Нер Каамал был совершенно невменяем и не мог даже указать, в какой стороне находится Бансабира. Все, что Маатхасу удалось узнать, – что «наконец-то эту заносчивую шлюху сгноят заживо».

Бансабира сдержанно кивнула. Она бы заплакала, понял Маатхас, если бы было чем.

– Так вот… вот почему… вы так долго, – говорила женщина слабо. – Дорогу в двадцать солнц проделывали четыре месяца…

– Да, – подтвердил тан. – Никто из нас не знает этих земель, как и вы. И с местными проводниками у нас скверно, – закончил он и собственноручно уложил таншу в постель. – Вам надо отдохнуть. Теперь вы знаете главное и сможете заснуть. На все остальные ваши вопросы я обязательно отвечу позже, – как можно честнее заверил Маатхас, видя озабоченное лицо молодой женщины.

Немощной Бансабире откуда-то достало сил на один крохотный миг сопротивления, и она ненадолго удержалась сидя:

– Подождите! Как тогда вы нашли нас? В этих горах ведь без проводника хуже, чем в лабиринте.

Маатхас улыбнулся, легонько надавил Бану на плечи, вынуждая лечь, и ответил одним словом:

– Юдейр.

Бансабира и ее три тысячи бойцов быстро набрались сил на припасах Маатхаса, так что уже к концу недели танша смогла отослать Бугута с небольшим маневренным отрядом прочесать округу. Мало ли – может, ее пять сотен притаились средь гор? Однако велела не задерживаться – через две недели, самое позднее, Бугут должен вернуться в лагерь.

Вице-командира пятого подразделения, правую руку Бугута, Бансабира с таким же отрядом заслала в другую сторону, веля не отходить далеко, но все-таки проверить все доступные отходы из замка. Где-то поблизости все одно осели разбитые Шауты.

Не столько разбитые, поправил ее Маатхас, сколько растерянные – говорят, Ранди Шаут слег до того, что не только не мог руководить минувшим сражением, а даже стоять на ногах.

– Быть не может, – не удержалась Бану.

Трухлявый рак всегда казался ей чем-то до того крепким, полным жизненных сил и неподвластным любой хвори, что подобное известие изумило таншу. С другой стороны, наверное, следовало больше вдуматься, когда она впервые назвала Ранди «трухлявым раком», а Рамир в ответ на это заявил, что в аналогиях Бансабира чересчур близка к истине.

– Возможно, это было еще одной причиной, по которой красные совсем не двигались с места, – подытожила Бану.

– Думаю, да, – согласился тан Маатхас.

Дрогнуло в эти дни и сухое сморщенное сердце Идена Ниитаса, который не только ощетинившимся гарнизоном не дал Шаутам бежать, срезав через его земли, но и прислал в помощь внучке одного из водных племянников с полусотней людей. А уж те пригнали табун лошадей и стадо волов, навьюченных оружием, доспехами, теплыми плащами, медом, пшеницей, вином. Явились к Бансабире в числе тех пятидесяти и проводники.

Еще через неделю к Бану стали возвращаться краски: приобрела привычный алебастровый оттенок молодая кожа, она пока не стала гладкой, но уже не трескалась; загорелись зеленым огнем глаза, начали искриться на солнце волосы. Вернулся в режим лунный календарь.