Копье и кость

Маатхас был необуздан. Бансабира сама отбирала все необходимое, иначе в порыве безудержной щедрости тан готов был спе́шить, обезоружить, раздеть и разуть собственное войско, отдав все северянам Бану. Даже несмотря на подоспевшую подмогу Идена.

Мало-помалу раздобрел Раду, оправился Гистасп, обрел былую выносливость Шухран. Правда, Гобрий пока приходил в себя с трудом: видимо, начинали сказываться годы – в этом походе ему перевалило за пятьдесят. Справившись о самочувствии командующего, Бану посидела с ним немного. Выйдя из комнаты, которую лекари Маатхаса оборудовали под лазарет, Бансабира столкнулась нос к носу с таном.

Вот же, мысленно цокнула танша. По мере того как прояснялось ее сознание, прояснялась и сложившаяся ситуация, в которой они оказались. У Сагромаха еще вполне могли остаться какие-то чувства – если они, конечно, были, и Маатхас в свое время хотел жениться не только из политических соображений, – что откровенно мешало поддержанию союзнического тонуса общения.

Маатхасу было ничуть не проще. Бану находилась рядом почти все время, и иногда доходило до того, что от ее присутствия у Сагромаха земля шла из-под ног. Все в ней вызывало у него трепет и какое-то непреодолимое отчаяние. После того дня встречи он ни разу не позволил себе дотронуться до Бану, да и она соблюдала жесткую дистанцию и официальный тон. Судя по всему, тогда, на берегу Бенры, она скинула свой пояс только ради укрепления союза, но явно не по велению чувств.

Убедить себя до конца в подобном суждении Сагромаху не удавалось – да не может того быть, чтобы он ошибся, когда решил, что Бану питает к нему хотя бы симпатию! Маатхас не считал, что у него много достоинств, но искренне верил, что мог читать в сердцах людей. Как бы то ни было, решил тан, упускать шанс провести с ней как можно больше времени он не намерен, однако давить на Бансабиру или чего-то требовать – тоже: насильно мил не будешь.

– Вы здесь, – удивилась Бану.

– Доброго дня, тану, – вежливо поклонился тан. – Гистасп сказал, вы отправились тренироваться после утреннего обхода, но я не нашел вас во дворе.

– Я сделала перерыв и сейчас намерена продолжить.

– Я могу присоединиться? – поинтересовался Сагромах.

Бансабира на миг замерла от удивления – Маатхас прежде часто наблюдал за ее упражнениями, но никогда не составлял компании. Женщина мимолетно улыбнулась, одобрив затею.

С того поединка в честь именин Сагромаха они не скрещивали мечей. Маатхас не горел желанием сходиться с Бансабирой в поединке, но маленькая танша по-настоящему любила клинки и стрелы и посвящала им значительную часть времени. Кто знает, когда ему еще доведется быть с ней рядом? Так что лучше пусть так, решил Маатхас, заводя меч.

Ослабленная или нет, Бану была серьезным противником. Однако делать скидки на то, что она еще не до конца восстановилась, или на то, что она все же женщина, Маатхас не стал – Мать лагерей явно сочтет это оскорблением.

Неподалеку, как и всегда, тренировался кто-то еще, из ближайшего окружения танши. Сагромаху это совсем не нравилось, поэтому, когда они закончили (Бану ни разу не выиграла и не свела в ничью), тан предложил Бану конную прогулку – хотелось освежиться и хотя бы ненадолго вырваться из-под вездесущего наблюдения сторонников, которые каждую свободную минуту сообщали какие-то новости, обязывая думать, что делать дальше, куда идти, как быть. Бану согласилась, чувствуя, как после упражнений уже начинает остывать тело. Закутавшись в плащи и влетев в седла, тан и тану предупредили об отбытии остальных и двинулись в сторону близлежащего леса. Разумеется, там тоже полно глаз, понимали оба, но все равно меньше, чем в замке или аккурат у его стен.

Склонившись над ручьем, Бану умыла лицо, вытерла краем плаща, помяла напряженные кисти и потерла, согревая, ладони. Не самая лучшая затея – в начале декабря умываться в лесном ручье, пусть даже это трижды центральная полоса Яса и только через добрых семьдесят – восемьдесят лиг на север в это время все речки покрываются льдом.

– Да уж, – посмеялась Бану над их с Маатхасом глупостью и подышала на руки, надеясь согреться.

– В последнюю пару дней и впрямь похолодало, – согласился тан.

Бану пересела на поваленный ветрами ствол старой сосны и потерла плечи. Тан расстегнул ремень сбоку под ребрами и, сняв плащ, накинул на Бану.

– Не нужно, тан, – сделала Бансабира попытку отказаться.

– Не спорьте, вы еще нездоровы. – Сагромах примостился рядом, но не слишком близко. Нельзя, твердил себе тан. Что бы ни было, нельзя быть ей чем-то большим, чем союзником. Бансабира замужем за другим мужчиной. Пусть сопляком, пусть идиотом, который не стоит ногтя на ее мизинце, но она явно не из тех, кто будет позорить честь семьи подобным образом или рисковать союзом, который именно ей достался столь немалой ценой.

– Простите, это была плохая идея. – Сагромах почесал челюсть под ухом.

– Да бросьте, – отмахнулась Бану. – В кои-то веки выбраться из-за тех проклятых стен просто так, не ради контроля дозорных – такая удача выпадает нечасто. Я вам признательна.