Копье и кость

– А что я имею в виду? – невозмутимо спросила Бансабира, пожав плечиками. Маатхас безотчетно улыбнулся. – Шаут оказался весьма хитер и поставил меня в непростую ситуацию. Расскажите-ка еще раз, что вам удалось выяснить. Почему Нер оказался во владениях моего деда и всего с полусотней солдат?

– Справедливости ради стоит заметить, что я это не выяснил, а вызнал у весьма нетрезвых людей, один из которых сообщил, что Раггары на правах союзников вступили с вашим мужем в сговор. Они выплатили ему весьма щедрую сумму за то, чтобы он убрался с их пути и вообще из их владений, со всей армией. Правда, куда делась ее бо́льшая часть, я так и не узнал. Признаться, удивлюсь, если золотые их просто не перебили. – Маатхас пристально вглядывался в лицо женщины, пытаясь понять, о чем Бану думает. Он развернулся, перекинув ногу и усевшись на сосновый ствол, как на коня, вынуждая этим и Бансабиру развернуться к нему.

– Раггары попытались угодить и Каамалам, и Шаутам. – Бану отчего-то боялась встретиться с таном взглядом. – А передо мной у них какие обязательства? Никаких.

– Иными словами, ваш муж вас предал, – скрипнул зубами Маатхас. – Выродок.

– В том и проблема. Будучи генералом, которому он подчинялся, я обязана его найти и казнить без всякого сострадания, как гласит правило стратегии. А как жена должна попытаться спасти Нера прежде, чем его убьет мой дед. Я ведь только начала понимать, как закончить этот повсеместный хаос. – Легкая тень разочарования промелькнула в ее лице. – Если сейчас дед решит вмешаться – а что-то мне подсказывает, что он вполне может, – конфликт Каамалов и Ниитасов разогреет костер войны с новой силой. Все закрутится заново, в тяжелом положении окажемся и мы с отцом – с одной стороны будут Каамалы, с которыми мы в союзе через мой брак, но который уже, по существу, ничего не стоит; с другой – дед, с которым мы пока официально в союзе не состоим, хотя и стремимся, но который уже дважды помог нам куда эффективнее, чем Каамалы.

Маатхас дышал глубоко, разглядывая женское лицо. Если бы по округе не шаталась толпа его и ее людей, добывающих хворост, воду, последнюю возможную снедь… Если бы до них не доносились многочисленные голоса… Он многое бы отдал, чтобы стереть с лица Бану это сосредоточенное выражение; чтобы заставить ее хоть раз покраснеть от его близости, услышать, как срывается ее дыхание, сбивается ритм ее сердца… Непроизвольно мужчина сжал кулаки.

– Что с вами? – тут же откликнулась Бану. Маатхас отвернул лицо в сторону. Он уже раз сто пожалел, что вообще удумал вывезти ее подальше от всяких там Гистаспов и Раду.

– Ни… ничего, – собрался тан с мыслями. – Клянусь, если так случится, я буду на вашей стороне.

– Не надо клясться, тан, – покачала Бану головой. – Беда всех северян в том, что мы слишком честны. Нас легко прочесть. Готова дать руку на отсечение, что за всей нынешней ситуацией стоит Ранди Шаут, сколь бы он ни был немощен и хвор. Когда я вытащила Каамала из плена, он смекнул, в чем я полагаю свой долг, и сыграл на нем мастерски, так что теперь я вынуждена развалить союз, который не развалился прежде только через мои же отношения с Нером. А это со временем неминуемо приведет к тому, что Каамалы попытаются убить моего сына или хотя бы его отнять. В другом варианте я вынуждена бросить все, чем занята сейчас, вернуться за Нером в Сиреневый танаар, стерпеть подобное оскорбление от Каамалов, заставить заодно стерпеть его и Сабира Свирепого, а потом – выйти из игры с решительным проигрышем.

– Вы не можете так поступить, – неожиданно резко осадил тан.

Бану округлила глаза: не Сагромаху это решать.

– Вы мечетесь между тем, как должна поступить тану, и тем, как должна поступить супруга. Но правда в том, что Нер предал и генерала, и жену. Предал и как подчиненный, и как муж. Акаб! – воззвал Маатхас к Водному Богу. – Тану! – Вот и треснуло, разошлось по швам его самообладание. Мужчина уставился на Бансабиру алчущими глазами.

– Тан?

Маатхас потянулся вперед и обхватил ладони Бану. Прожгло обоих.

– Когда я встретил этого ублюдка… простите меня, но он редкий ублюдок! Слухи о том, что у вас не очень гладкие отношения, до меня доходили всего однажды – видно, в вашем лагере не особо болтливы, – я тогда отказывался верить…

Кажется, он совсем утратил способность ясно излагать суть. Однако сосредоточиться на догадках о причинах Бану не смогла: мысли разлетались тем быстрее и дальше, чем настойчивее Маатхас сминал в руках ее ладони. Никогда прежде собственная кожа не казалась Бану такой грубой, твердой, совсем неженственной, как сейчас, когда ее касался он.

– Тан, скажите толком…

– Глядя на него, я думал, как… как он так может? – Сагромах смотрел требовательно, серьезными глазами, которые теперь совсем не походили на всегда смешливые глаза тана Маатхаса. Неужели то, что он слышал, правда? Неужели Русса не врал и этот кретин совсем ею не дорожит? А ведь он так бился, так бился в шатре Сабира за право сделать ее счастливой!