Копи царя Соломона

Крикнув спутникам, чтобы они оставались на месте, я бросился к Гуду, но, только оказавшись вблизи, понял, что произошло: в темноте мы наткнулись на стадо спящих низкорослых квагг, ныне очень редких южноафриканских непарнокопытных. Капитан, споткнувшись, рухнул на спину одного из животных, которое в испуге вскочило и помчалось вместе с седоком. Я вздохнул с облегчением, увидев, что он нисколько не пострадал при падении; даже монокль по-прежнему красовался на его смущенном и несколько испуганном лице.

Затем мы продолжали переход уже без всяких приключений. Около часа ночи, остановившись на привал, мы сделали по глотку воды, с полчаса подремали и двинулись дальше. Мы шли до тех пор, пока небо на востоке не заалело румянцем. Рассвет наступил стремительно, окрасив пустыню в огненно-золотые тона. Звезды побледнели, затем вовсе исчезли, а дальние горы окутались дымкой голубоватого тумана. Нам предстоял жаркий безоблачный день.

Мы решили продолжать путь, хотя нас и тянуло передохнуть перед тем, как солнце основательно прокалит пустыню. Примерно через час вдали показались скалы, возвышающиеся над равниной. Едва волоча ноги от усталости, мы поплелись туда и с радостью обнаружили, что одна из них сильно выдается вперед, образуя навес, который мог послужить неплохим убежищем от зноя. Земля под скальным навесом была покрыта мелким песком. Наш небольшой отряд торопливо укрылся в тени. Мы выпили немного воды, съели по небольшому куску вяленого мяса и тут же уснули мертвым сном.

Было уже три часа пополудни, когда нас разбудили громкие голоса носильщиков-кафров. Они, уже сытые по горло пустыней, только и ждали нашего пробуждения, и никакие ножи на свете не заставили бы их идти дальше. Мы с наслаждением опустошили фляги, вновь наполнили их драгоценной водой из тыквенных бутылей и отпустили туземцев домой.

Спустя пару часов мы снова тронулись в путь. В пустыне царила мертвая тишина – на всем пространстве бесконечной песчаной равнины, кроме нескольких страусов, не было видно ни единого живого существа. Для хищников и копытных здесь было слишком сухо и, за исключением нескольких кобр и ящериц, мы никого не повстречали. Зато обычных мух тут было с избытком – они роем вились над нашими головами и вели себя так, будто шпионили за нами. Крупные и мелкие, они были вездесущи, и я не сомневаюсь в том, что, когда придет последний час последнего человека на земле, это насекомое будет жужжать где-нибудь поблизости, выжидая подходящего момента, чтобы усесться бедняге на нос.

На закате мы сделали привал и стали ждать восхода луны. Едва она появилась на небе, мы потащились дальше. Лишь еще раз немного передохнув, наша изнуренная донельзя компания плелась всю ночь напролет, пока не взошло солнце. Выпив несколько глотков воды, совершенно измученные, все замертво повалились на песок и тут же уснули. В охране мы не нуждались; единственными нашими врагами были жара, жажда и мухи. Но я бы скорее согласился подвергнуться опасности со стороны человека или дикого зверя, чем иметь дело с этой кошмарной триадой. К сожалению, в этот раз никакой защиты от солнца у нас не было, и, проснувшись в семь часов от нестерпимой жары, я испытал такое чувство, будто меня, словно кусок филе, насадили на вертел и вращают над раскаленными углями.

Остальные чувствовали себя не лучше. Мокрые от пота, мы сидели, едва переводя дыхание.

– Пошли вы к дьяволу! – в изнеможении зарычал я, разгоняя тучу мух, жужжавших над моей головой.

– Смахивает на то, что мы… – проговорил сэр Генри.

– Да уж, припекает не на шутку! – перебил его Джон Гуд.

Нам негде было укрыться от этого адского пекла – вокруг простиралась голая раскаленная пустыня. Не было ни бугорка, ни камня, ни единого деревца – ничего, что могло бы дать хоть клочок тени.

– Что будем делать? – Сэр Генри свирепо прихлопнул муху, нагло усевшуюся на его щеке. – Долго выдерживать этот ад просто невозможно.

– Есть идея! – невозмутимо откликнулся капитан. – Надо вырыть яму поглубже, забраться в нее, а сверху накрыться срубленным кустарником.

Его предложение не вызвало взрыва энтузиазма, но все же это было лучше, чем ничего. Мы тотчас принялись за работу и с помощью рук и лопаты вырыли в песке достаточно просторную и глубокую траншею. Затем нарезали охотничьими ножами стелющихся по земле побегов кустарника, забрались в яму, и Вентфогель накрыл ими нашу песчаную нору. Он один отказался последовать нашему примеру – привычный к такому пеклу, он, похоже, ничуть от него не страдал.

Убежище отчасти предохраняло нас от жгучих солнечных лучей, но всего остального – мух, жажды и духоты – по-прежнему хватало. Мы лишь изредка смачивали губы водой, которой оставалось совсем мало. Если б мы дали себе волю, фляги были бы опустошены уже через два часа. Время тянулось невыносимо медленно, но всему на свете приходит конец – если, конечно, доживешь до него, – и около трех часов пополудни мы решили, что терпеть эту пытку больше невозможно. Сделав еще по глотку почти горячей воды, мы выползли из нашей ямы на свет божий и, шатаясь, вновь побрели дальше.