Копи царя Соломона

Что бы там ни утверждал Вентфогель, мы нигде не обнаружили ни малейших признаков воды – вокруг были только бесплодный, скрипящий от зноя песок и низкорослый безлиственный кустарник – обычная растительность пустынных плато Южной Африки.

– Ты дурень! – сердито сказал я готтентоту. – Не шути больше так, здесь и близко нет никакой воды!

– Я чувствую запах, баас, – упрямо произнес он.

– Конечно, – усмехнулся я, – никто не спорит, что в облаках над горами есть вода, и примерно месяца через два она прольется дождем на наши выбеленные солнцем кости.

– Может, попытаться поискать на холме? – Сэр Генри задумчиво поскреб свою свалявшуюся бороду.

– Чушь! – раздраженно буркнул Джон Гуд. – Там, кроме…

– Почему бы и нет, – перебил я капитана, – чем черт не шутит.

Без особой надежды мы стали карабкаться вверх по песчаному склону. Внезапно Амбопа, который всегда шел впереди, застыл как вкопанный.

– Вода!!! – хрипло прокричал он.

На вершине холма, в широком углублении, похожем на большую миску, действительно плескалась самая настоящая вода. Ни ее бурый цвет, ни довольно скверный запах нас не остановили. Мы стремглав бросились к водоему и, не раздумывая, принялись глотать эту солоноватую глинистую жидкость. Мы пили воду, позабыв обо всем на свете.

Бог ты мой, как же мы ею наслаждались!

Утолив наконец жажду, мы сбросили одежду и погрузили в воду свои иссушенные солнцем тела. Затем Вентфогель принес нам еды, мы досыта поели, выкурили по трубке и, улегшись рядом с этой благословенной лужей в тени обрывистого берега, проспали до полудня.

Целый день мы не отходили от водоема, благодаря судьбу за то, что нам посчастливилось его найти. Не забыли мы воздать должное давно почившему старому португальцу да Сильвестра. Было совершенно непонятно, каким образом вода так долго сохранялась здесь; единственным возможным объяснением такого чуда я считал то, что какой-нибудь подземный ручей, протекающий под толстым слоем песков, питает этот водоем.

Когда взошла луна, мы двинулись дальше, предварительно наполнив водой желудки и фляги. Настроение у нас было приподнятым, и за ночь нам удалось пройти почти двадцать пять миль. На следующий день нашему отряду снова повезло: мы нашли клочок тени за огромным термитником. Когда рассвет ненадолго развеял таинственную туманную завесу, окутывающую горы, мы убедились, что горная цепь и обе главные вершины находятся от нас всего лишь в двадцати милях!

Следующее утро мы встретили уже у подножия левой Груди Царицы Савской, на которую неуклонно держали курс на протяжении всего нашего пути. К этому волнующему моменту запас воды у нас кончился и мы снова начали мучиться жаждой. Никакой надежды утолить ее прежде, чем мы доберемся до линии вечных снегов, расположенной высоко над нами, не было.

Отдохнув пару часов, подгоняемые нестерпимой сухостью в глотках, под палящими лучами солнца, задыхаясь и волоча за собой поклажу, мы поползли вверх по склону, покрытому потоками застывшей лавы. К полудню наши силы иссякли и мы едва держались на ногах. К тому же поверхность, по которой нам приходилось подниматься, была хотя и довольно гладкой, однако настолько неровной, что у нас ныли все кости. Я в изнеможении остановился и поднял глаза, прикидывая, сколько еще смогу выдержать такого подъема, как внезапно заметил несколько больших глыб лавы, в тени которых можно было присесть и отдышаться.

Кое-как добравшись до них, мы с удивлением обнаружили, что лава на крохотном плато, лежавшем в дюжине шагов от нас, покрыта густой зеленой порослью. Очевидно, из продуктов распада лавы там образовался слой почвы, на который затем попали семена растений, занесенные птицами. Однако эта яркая зелень заинтересовала нас ненадолго, так как едва ли человек способен выжить, питаясь травой. Для этого требуется особое благорасположение Провидения, а также совсем иное устройство органов пищеварения.

С тяжелым вздохом мы опустились на камни в тени скалы, и тут Амбопа внезапно вскочил и со всех ног устремился к островку зелени. А в следующее мгновение я раскрыл рот от изумления, увидев, как этот величественный, всегда исполненный чувства собственного достоинства человек пляшет и кричит, словно безумный, размахивая над головой какой-то зеленоватой штуковиной.

В надежде, что он обнаружил воду, мы заковыляли к нему со всей прытью, на какую были способны наши усталые и израненные конечности.

– Чем порадуешь, Амбопа? – крикнул я по-зулусски.

– Я нашел пищу и питье, Макумазан!

Только теперь я разглядел, что у него в руках. Это была дыня. Мы набрели на клочок земли, поросший сотнями диких дынь, и почти все они были совершенно спелые.

Я обернулся и закричал капитану Гуду, который ковылял следом за мной:

– Дыни!

Секунду спустя он уже впился в одну из них своими вставными зубами.