Копи царя Соломона

На протяжении всего дня 23 мая мы медленно взбирались по заснеженному склону, время от времени останавливаясь и падая в снег ничком, чтобы собраться с силами. Странно, должно быть, выглядела наша компания – пятеро изможденных, отощавших мужчин, которые с трудом передвигают усталые ноги по сверкающему снегу и озираются по сторонам голодными глазами. Кажется, мы прошли не более семи миль и перед заходом солнца оказались прямо у подножия вершины левой Груди Царицы Савской. У того огромного, гладкого, покрытого смерзшимся снегом и льдом бугра, который возвышался над нами еще на тысячи футов…

– Знаете что? – задумчиво произнес капитан Гуд. – А ведь мы должны находиться сейчас совсем близко от пещеры, которую упоминал старый португальский джентльмен.

– Верно, – отозвался я, – если только он ничего не напутал.

– Послушайте, мистер Квотермейн, – вздохнул сэр Генри, – ну почему вы так скептически настроены? Я полностью доверяю португальцу – вспомните-ка водоем на полпути. Следовательно, скоро мы обнаружим и пещеру.

– Если это не произойдет до наступления темноты, можете считать себя и нас заодно покойниками, – в ответ утешил его я.

Еще минут десять мы брели в полном молчании. Амбопа шел рядом со мной, завернувшись в одеяло и туго затянув свой кожаный пояс, чтобы, как он сказал, «дать возможность голоду съежиться». Неожиданно он схватил меня за руку и гортанно вскрикнул, указывая на склон:

– Смотри! Не закрывай глаза!

Я взглянул и заметил на расстоянии примерно двухсот ярдов темное пятно на белоснежной поверхности.

– Это то, что мы ищем, – уверенно сказал Амбопа.

Из последних сил мы доплелись туда и убедились, что дыра действительно представляет собой не что иное, как вход в пещеру. Причем именно в ту, о которой писал португалец. Мы успели как раз вовремя, потому что солнце зашло стремительно и все вокруг погрузилось в кромешную тьму. Не стану напоминать, что в этих широтах почти не бывает сумерек. На четвереньках, следуя друг за другом, мы вползли в небольшую пещеру, которая оказалась сухой, но холодной, как ледник, и, усевшись бок о бок, чтобы сохранить хоть какое-нибудь тепло, проглотили остатки нашего бренди – на каждого пришлось меньше, чем по глотку. Затем мы попытались устроиться на ночлег, однако изнуряющий холод никому не давал уснуть.

Я уверен, что на этой высоте термометр, будь он у нас с собой, показал бы не меньше пятнадцати градусов ниже нуля; что это значило для нас, обессиленных нестерпимой жарой пустыни, недостатком пищи, воды и прочими лишениями, говорить не приходится. Ангел смерти витал над нашими склоненными головами, и эта страшная ночь показалась мне бесконечной. Мы все теснее и теснее жались друг к другу, тщетно пытаясь согреться, так как из наших тощих, голодных, жалких тел уже давно ушло всякое тепло. Изредка кто-нибудь из нас впадал в короткое тревожное забытье, но тут же со стоном открывал воспаленные глаза, быть может, к счастью. Думается, что в ту ночь только сила воли и упрямство сохранили нам жизнь.

Незадолго до рассвета я услышал, что Вентфогель, зубы которого мелко стучали всю ночь, глубоко вздохнул и вдруг затих. Я не обратил на это особого внимания, решив, что готтентот задремал. Он сидел ко мне спиной, и мне стало чудиться, что его спина становится все холоднее, пока она не стала совсем ледяной.

Наконец тьма сменилась предрассветной мглой, затем золотистые дрожащие лучи взошедшего солнца ворвались в пещеру – и осветили наши окоченевшие, скрюченные фигуры. Вентфогель даже не шелохнулся – он был мертв, хотя и продолжал сидеть среди нас. Потрясенные, мы отползли в сторону от бедолаги, крепко охватившего колени руками и уронившего на них голову. Внезапно рядом со мной кто-то с ужасом вскрикнул, кажется, это был Джон Гуд, и я резко обернулся.

В глубине пещеры, которая оказалась не более двадцати футов длиной, виднелась еще одна человеческая фигура, которую вчера мы не заметили из-за темноты. Голова была опущена на грудь, а руки плетями висели вдоль туловища. Никто из нас нисколько не сомневался, что этот человек тоже мертв, но, в отличие от Вентфогеля, это был белый мужчина.

Подобное зрелище было не для наших расстроенных лишениями нервов. Охваченные слепым страхом и желанием поскорее убраться из этого жуткого места, мы вчетвером бросились вон из пещеры со всей скоростью, на какую только были способны наши окоченевшие конечности.

Глава 7 Дорога царя Соломона

Оказавшись на залитом солнцем снежном плато, мы тут же остановились.

Думаю, что каждый из нас почувствовал стыд за малодушие, проявленное при виде еще одного мертвеца.

– Я возвращаюсь обратно, – заявил сэр Генри.

– Зачем? – удивился капитан.

– Может быть… А что, если этот человек – мой брат? – взволнованно проговорил Куртис.

Это предположение показалось нам вполне реальным, и мы повернули назад. Когда наши глаза, ослепленные ярким солнцем и сверкающей белизной снега, привыкли к полумраку, мы осторожно приблизились к неподвижной фигуре.

Сэр Генри опустился перед мертвецом на колени и стал пристально вглядываться в его лицо.