Копи царя Соломона. Прекрасная Маргарет

– Не можем ли мы быть полезны вам, сеньора? –

спросил Кастелл по-испански.

– Маркиза Морелла, если вам угодно... – начала она тоже по-испански, затем неожиданно продолжала по-английски: – Боже мой! Да ведь это мой старый хозяин, Джон Кастелл, с белой бородой вместо черной!

– Она стала белой после того, как меня побрил святой цирюльник в святейшей инквизиции, – сказал Кастелл. –

Ну, слезай же с этого коня, Бетти, дорогая. . прошу прощения – благороднейшая и высокорожденная маркиза

Морелла, – и поцелуй меня.

– Хоть двадцать раз, если пожелаете! – воскликнула

Бетти, с такой стремительностью падая с высоты в его объятия, что, если бы не мощная поддержка Смита, они оба свалились бы на траву.

– Чьи это дети? – спросила Бетти, расцеловав Кастелла и пожав руку Смиту. – Впрочем, нечего спрашивать: у них глаза моей кузины и длинные носы, как у Питера. Как они?

– озабоченно добавила она.

– Ты сама увидишь через одну-две минуты. Пошли своих людей и багаж к дому, хотя я не знаю, где они там все разместятся, и пойдем с нами.

Бетти помедлила, так как она рассчитывала произвести эффект своим триумфальным въездом в полном параде. Но в эту минуту появились Маргарет и Питер – Маргарет с ребенком на руках, и Питер, выглядевший так же, как и всегда, худощавый, с длинными руками и ногами, суровый на вид, но с добрыми глазами. Вслед за ним появились слуги и маленькая Маргарет.

Поднялось настоящее столпотворение, прерываемое объятиями, но в конце концов свита была отправлена в дом, и багаж был разгружен. За ними ушли дети вместе с маленьким мальчиком испанского типа, с которым они уже успели подружиться; остались Бетти и ее закутанная спутница. Эту даму Питер некоторое время рассматривал, словно знакомую.

По-видимому, она заметила его интерес, потому что, как бы случайно, откинула один из платков, закрывавших ее лицо, показав один нежный и блестящий глаз и кусочек щеки оливкового цвета. Тут Питер сразу же узнал ее.

– Как вы поживаете, Инесса? – сказал он, протягивая ей с улыбкой руку, ибо он действительно был рад видеть ее.

– Так, как может чувствовать себя бедный путник в чужой и очень сырой стране, дон Питер, – ответила она томным голосом. – Но меня утешает, что я вижу перед собой старого друга, которого последний раз я видела в лавке одного булочника. Вы помните?

– Помню! – воскликнул Питер. – Это не такая вещь, которую можно забыть. Инесса, что стало с отцом Энрике?

Я слышал несколько разных версий.

– Трудно сказать что-либо определенное, – ответила

Инесса, открывая свои смеющиеся красные губы. – В старом мавританском замке, где помещается святая инквизиция, так много темниц, что невозможно сосчитать арестантов, как бы хороша ни была информация. Все, что я знаю, это то, что у этого бедняги начались неприятности из-за нас. Возникли подозрения по поводу его поведения во время процессии, которую капитан, может быть, помнит, –

и она кивнула в сторону Смита. – Кроме того, человеку в его положении было очень опасно посещать еврейские кварталы и писать неосторожные письма – нет, не то, о котором вы думаете, я держу слово, – другие, в которых он просил вернуть то письмо. Некоторые из них пропали.

– Он умер? – спросил Питер.

– Хуже, я думаю, – ответила Инесса, – заживо погребен

– «наказание стеной».

– Бедняга! – вздрогнул Питер.

– Да, – задумчиво заметила Инесса, – докторам не нравятся их собственные лекарства.

– Я вижу, Инесса, – сказал Питер, взглянув в сторону

Бетти, – что маркиз не последовал за вами.

– Только дух его, дон Питер, не иначе.

– Значит, он умер? Что убило его?

– Смех, я думаю, или, вернее, то, что он был предметом этого смеха. Он совершенно выздоровел от ран, которые вы ему нанесли, и потом, конечно, он должен был сдержать обещание, данное королевой, и признать благородную леди, в прошлом Бетти, своей маркизой. Он не мог этого не сделать после того, как она отбила его у вас с помощью вашего же меча и выходила его. Но конца этому не было. О

нем пели песенки на улицах и спрашивали, как поживает его крестная мать Изабелла, потому что это она дала за него обещание и поклялась от его имени; потом его еще спрашивали, ломала ли маркиза еще копья ради него, и так далее.

– Бедняга! – сказал Питер с выражением глубокого сочувствия. – Жестокая судьба! Лучше бы я убил его.

– Конечно. Но не говорите этого при благородной Бетти

– она уверена, что он был очень счастлив в семейной жизни под ее защитой. Он молча страдал, и даже я, которая так ненавидела его, стала жалеть его. Подумайте: один из самых гордых людей Испании, блестящий гранд, племянник короля, опора церкви, посол их величеств к маврам сделался предметом шуток простонародья, да и знати тоже.

– Знати? Кого же?

– Почти всех, потому что королева подавала пример. Я