Копьё царя Соломона

— А где раненый? — спросил Ник, оглядываясь по сторонам.

— Тут, за ширмой, он спит под действием снотворного. — быстро ответил Зандукели. — Господа, мне надо сообщить вам нечто крайне важное. — сказал он, понизив голос до шепота. — Князь Вачнадзе, наверное, рассказал вам, как все произошло. Когда я приехал на место происшествия, там толпился народ, правда, в коридоре. Они просто умирали от любопытства, вытягивали шеи, вставали на цыпочки, чтобы рассмотреть, что произошло. Народ-то у нас любопытный. Когда я стал рассматривать первого раненого и просунул руку ему под живот, чтобы перевернуть на спину, то почувствовал, что под ним лежит что-то металлическое. После того, что вы мне рассказали о мцхетском покушении, я сразу сообразил, что надо сделать так, чтобы никто не видел, что это. Приподняв этого человека, я заглянул и, представьте себе, я увидел точь-в-точь такой же кинжал, какой был в Мцхета. Тогда мне его предъявили, чтобы я мог оценить, могло ли покушение таким кинжалом быть смертельным, вы же помните.

Ник и Аполлинарий, внимательно слушавшие, закивали головами.

— Так вот, я утаил свою находку от полиции, спрятав ее в саквояж, чтобы затем передать кинжал вам. Он у меня с собой. Но, еще и другое, когда я немного приподнял труп, и заглянул снизу на его грудь, то, как вы думаете, господа, что я увидел? Да, представьте себе, такая же татуировка, какая была у Винкельмана! Потом, когда труп перевезли в прозекторскую Михайловской больницы, я смог разглядеть ее поближе!

— Красная? — воскликнул Аполлинарий.

— Нет, черная! Такая же, как на том погибшем из Мцхеты! А теперь зайдем за ширму.

Зандукели осторожно отодвинул одну из створок ширмы. Ник и Аполлинарий зашли за нее, Зандукели приоткрыл серое тюремное одеяло и они увидели лежавшего с запрокинутой головой, с запекшимся ртом человека, на груди которого с левой стороны был вытатуирован черный треугольник.

Зандукели, прижав палец к губам, вывел их за ширму.

— Он очень плох. Я осмотрел его внимательно. У него аневризма легкого. И можно ждать разрыва легкого в самом ближайшем будущем, с минуты на минуту. Он обречен. Я дал ему успокоительное, психотропное, и он в состоянии опьянения. Адекватно не воспринимает действительность.

— А нельзя ли с ним побеседовать? — осторожно спросил Ник.

— Попробуйте, хуже не будет, — пожал плечами Зандукели. — Тогда я сделаю ему сейчас укол и него будет просветление, эдак минут на десять.

Пока Зандукели возился с уколом, Ник сел на табурет возле постели раненого. Это был мужчина в расцвете сил, с каштановыми волосами, с совершенно заурядной внешностью. Но это был европеец. Интуиция подсказывала Нику, что здесь можно подумать и о скандинавском происхождении. Помня, что Гаспаронэ не распознал тот язык, на котором говорили в гостинице, он отмел фламандский и голландский, напоминавшие немецкий, и, по какому-то наитию, вдруг спросил по-шведски:

— Как вы себя чувствуете?

— Плохо, — ответил ему раненый по-шведски.

Аполлинарий, стоявший в некотором отдалении, чтобы не мешать Нику, подался вперед. Ник предостерегающе поднял руку. Была дорога каждая минута. Раненый открыл глаза, обвел мутным взглядом палату, видимо, не понимая, где он находится, потом его взгляд пополз по Нику, столь же отвлеченный и непонимающий, и вдруг задержался на руке Ника. На пальце у Ника был перстень шейха с полированным черным камнем. В это мгновение в глазах умирающего появился блеск. Не отрывая взгляда от камня, он даже попытался приподняться на локтях. В его движении улавливалось стремление поцеловать руку с перстнем.

— Барон, — прохрипел он, — я все сделал…

— Да, я слушаю, — ответил Ник, чтобы не молчать, но, не зная, конечно, что сказать.

— Отступник наказан, — продолжал тот, — карающий кинжал настиг предателя.

Аполлинарий и Зандукели смотрели на эту сцену, не понимая слов, но и так было ясно, что происходит нечто странное.

— Вы добыли копье? — спросил неожиданно для самого себя Ник по-шведски. Потом, анализируя происшедшее, он никак не мог понять, почему он заговорил именно по-шведски. Это случилось по какому-то наитию.

— Нет, он помешал мне, копье осталось в Армении.

— Вы убили этих людей? — продолжал Ник.

— Нет, не всех, и я заслуживаю смерти.

— Кто, кроме вас, знает об этом?

— Никто, барон. Я могу спросить?

— Спрашивайте.

— Как вы узнали, как вы оказались здесь?

— Орден всемогущ, — холодно ответил Ник и подумал про себя: «Хорошо, что Аполлинарий и Зандукели не знают шведского. Представляю, что они могли бы думать об этой сцене!» — Мы позаботимся о вас. Какие у вас желания?

— Я счастлив, я исполнил свое предназначение! Пусть меня похоронят там, в древней гробнице инков! — хрипел прерывающимся и слабеющим голосом умирающий. — Там, где я получил посвящение!

«Час от часу не легче!» — подумал Ник. — «Теперь уже и гробница инков! Хотя и стало понятно, откуда Южная Америка!»

— Хорошо, брат! Может быть, есть еще пожелания?

Но тот, откинувшись на кушетку, уже хрипел в предсмертной агонии.