Корабельная сторона

Чавкают лопаты, врезаясь в болотистый грунт, мерно сгибаются и разгибаются спины заключенных. Злобно поводят дулами автоматов толстомордые псы Гитлера…

«И почему,— думает Санька,— рабочие Германии терпят такое? Почему не восстанут? Взяли бы пример с России. Дали бы по шапке своим генералам и капиталистам, и будь здоров! Ведь это же так просто!..»

Меткая Рука выпростал правую ногу из-под разноцветного лоскутного одеяла и пошевелил пальцами.

«А что, если соорудить гиперболоид по чертежам инженера Гарина?! — внезапно озарило его.— Схема в книге есть, описание основных деталей — тоже. Пирамидки… Вся загвоздка в них, в химическом составе пирамидок!.. Но если они с Кимкой поломают голову всерьез, то уж непременно что-нибудь да придумают! И тогда…— Санька в восторге дрыгнул ногой,— тогда они с Кимкой устроят фейерверк на всю Европу! Разнесут вдребезги все тюрьмы и концлагеря! Фашисты разбегутся, как крысы с тонущего корабля».

— Ур-ра! — вопит Меткая Рука, преследуя Гитлера.

— Ха-ха-ха, хи-хи-хи! — раздается чей-то заливистый смех.— Поглядите на этого «калеку», в школу не идет, а сам вон как дрыгается и «ур-ра» кричит!.. Может, тебе не ребро, а черепушку повредили?

Санька испуганно прячет ногу под одеяло. Так и есть, это — Зойка Сонина, по прозвищу Горбушка, его одноклассница и соседка. Меткая Рука нахмурился:

— Чего надо?

— Не дерзи, Подзоров! А еще пионер!.. Я к тебе…

— Как член учкома?!— съязвил Санька.

— Как член учкома,— согласилась Зойка, не чувствуя подвоха.

— Ого-го-го! — ржанул Санька.

— Ничего смешного не вижу,— обиделась Зойка.

— Очки надень!

— Вот доложу на учкоме, что ты симулируешь, тогда…

Санька схватил размочаленный шлепанец и замахнулся на длинноносую тараторку.

— И-и! — завизжала Зойка.

— Что здесь происходит?! — вбежала в комнату испуганная Мария Петровна.

— Зойка кушать хочет,— пояснил Санька.— Угости ее, мама, чайком и еще там чем-нибудь…

— Угощу, Санечка, угощу! — Мария Петровна любит стряпать вкусные вещи и еще более — потчевать изделием своих рук — пирогами, пончиками, ватрушками, наполеонами — всех, кто завернет к ней на угощение.

— Пойдем, Зоенька, пойдем! — захлопотала она возле гостьи.— У меня уже пирожки с мясом готовы. И чайком с малиновым вареньем попотчую.

— Да я…— начала было Зойка, но хлебосольная хозяйка, не обращая внимания на протесты, потянула ее на кухню.

В дверях Зойка обернулась и показала Саньке язык, но Меткая Рука только рассмеялся.

«Иди, иди,— думал он,— сейчас тебя так напичкают, что глаза на лоб полезут. Будешь знать, как совать нос туда, куда тебя не просят!»

Под окном раздался знакомый вопль ягуара. Санька соскочил с кровати и, подбежав к окну, крикнул:

— Заходь, Кимка!..

— А мать не турнет? — осторожно осведомился Соколиный Глаз.

— Нет,— заверил Санька,— прием посетителей не закончен, заходи!

— Лады!

— Кто это? — вынырнула из кухни Зойка.

— Брысь!.. Тебя это не касается! — цыкнул Санька.— Иди работай жерновами!..

— Ну, как же… Наверное, Кимка!..— сероглазая Зойка ехидно улыбнулась.— Сейчас я тете Маше скажу, что вы снова собираетесь бежать в прерии, и она…

— Только попробуй! — испугался Санька.— Это же — вранье на постном масле!..

— Вранье не вранье, а твоего дружка так наладят отсюда, что только пятки засверкают!

— Это кого «наладят»? — подозрительно поводя глазами, спросил Кимка. Его темные широкие брови грозно поползли к переносице. Зойка струхнула. Но в это время из кухни вынырнула Мария Петровна:

— Кто там?! Это ты, Кимка?

— Я, Мария Петровна! — сладко пропел Урляев.— Вот Александра пришел навестить. Об уроках рассказать.

Зойка было раскрыла рот, чтобы высказать свои соображения по этому поводу, но, глянув на кулаки, показываемые ей из-за спины, лишь неопределенно промычала. Мария Петровна, пригасив в глазах лукавый блеск, обняла Зойку за плечи и повела ее в свои владения, шепнув на ухо:

— Пойдем, девочка, пусть мужчины немного посекретничают.

И «мужчины» остались с глазу на глаз.                     

Глава вторая

Соколиный Глаз был разряжен в пух и прах. Он сиял всеми цветами радуги. Пионерская куртка и брюки на нем были голубые, пилотка — зеленая, сандалии — коричневые, носки — черно-оранжевые и галстук — красный.

— Ну, как? — спросил Соколиный Глаз, поворачиваясь вокруг своей оси.— В школе выдали… За храбрость наградили…

— А мне дадут? — позавидовал Санька.

— Не знаю… Должны бы… За Степкой Могилой вместе охотились.

— Да-а… А Чемодан Чемоданович все-таки утек!.. Сорвался, как щука с крючка…

— Поймают,— заверил Кимка,— я думаю, его даже нарочно отпустили, чтобы следить… Ты знаешь,— оживился Кимка,— а Софрон-то, оказывается, родом из Белужьего, мне Лена рассказала. Но только он не Пятка, а Синьковский, а может, еще кто-то… бывший кулак и хапуга!.. Поправишься, об этом поподробнее потолкуем. Есть кое-какие соображения…

Соколиный Глаз внимательно посмотрел на друга:

— А ты чего такой кислый?

— Да так.

— Уж не дрейфишь ли Степкиных дружков?!

— Я? Ничуть!.. Подумаешь, разную шпану бояться!.. Да ты знаешь, что я придумал? — Санька сделал таинственное лицо.

— Что?!