Корабельные будни офицера 7-го ВМФ

… Наводил справки уже сейчас в отношении комнаты, пока ничего нет, я имею в виду, конечно, близко, а на периферии можно, конечно, снять. Но этим вопросом я займусь вплотную, когда решится вопрос с вашим приездом.

Виталий понимал, что до прибытия эсминца в Совгавань, в 172 Бригаду вопрос с жильем все равно останется без ответа.

Уходил в историю 1953 год. Год кончины Сталина, расстрела Берии. Как говорили в народе: «Товарищ Берия, вышел из доверия». Год больших перемен в стране и в мире. Закончилась война в Корее. Угроза атомных бомбардировок миновала, и жители советского Дальнего Востока зажили спокойнее.

Для старшего лейтенанта В.К.Лозы — это был год учебы на ВСКОС, год назначения на эскадренный миноносец «Вспыльчивый», год, который они прожили во Владивостоке вместе с женой и сыном.

Заканчивался год… Пурга бушевала в Приморье, но сильных морозов все еще не было. Эсминец часто выходил в море. Виталий чувствовал — «Вспыльчивый» принял его, и он стал своим на корабле.

6 глава Корабельные будни. 1954–1955 годы

Календарь отсчитывал последние дни уходящего 1953 года. Тихий океан по-зимнему штормил. Отголоски этих штормов чувствовались и в заливе Петра Великого. Несмотря на мороз в пятнадцать градусов, Владивостокская бухта Золотой Рог льдом еще не покрылась, что удивляло старожилов, и было странным, ибо в прошлом году в это время стоял уже прочный лед.

По окончании среднего ремонта эсминец «Вспыльчивый» регулярно выходил в море. Виталий писал жене:

«На корабле горячая пора. Вышли с завода. Теперь ходим и ходим».

Канитель заводских испытаний: швартовых и ходовых, раскручивалась по плану и без происшествий. Напоследок, пользуясь возможностями завода, экипаж «Вспыльчивого» обустраивал боевые посты, каждый по своему вкусу. Кто-то запасался материалами и краской, кто-то подпольно хромировал клапана и другие видные глазу детали, кто-то полировал бронзу, что бы их боевой пост был лучшим.

Морячили они в ту зиму много… …Поход длился третьи сутки. Пурга лютовала. Злой шквалистый ветер кренил корабль, ледяные волны заливали бак миноносца. Надстройки, мачты и рангоут «Вспыльчивого» были белыми от намерзшего льда.

На открытом мостике миноносца, негде укрыться от непогоды, поэтому верхней вахте время от времени приходилось отдирать ледяную корку с лица и ресниц.

Снежный шквал прошел, ветер немного стих, в низкой облачности появились разрывы. Вахтенный офицер старший лейтенант Лоза, используя представившуюся возможность, определился с местом корабля, поймав в линзу секстана Полярную звезду. На мгновение Виталию показалось, что все это с ним уже было когда-то… и эта предновогодняя ночь в море и этот зимний шторм… Неожиданно, в памяти всплыли строки своего курсантского стихотворения:

«…Ты не узнаешь, глядя на звезду,

Которую, мы все зовем «Polaris»,

Что в этот день последний на ходу

Мы только лишь по ней определялись.

Тебе не знать, как лютая пурга

Нас с курса методически сбивала

И к этим новогодним берегам

Одна звезда вела сквозь злые шквалы…»

В этом было, что-то мистическое… Виталий усилием воли сбросил наваждение и начал энергично расхаживать по мостику.

Поздним вечером 31 декабря, в канун Нового 1954 года, эскадренный миноносец «Вспыльчивый» вернулся во Владивосток. Корабль выглядел как призрак, как «Летучий Голландец» — весь белый — обледеневший от бортов до клотика.

«Корабль возвращается из зимнего моря, «что в сказке призрак, весь белый ото льда».

Действительно, то, о чем писал в своем курсантском стихотворении, в декабре 1945 года семнадцатилетний Виталий Лоза в теплом южном городе Баку, с непонятной, мистической точностью, повторилось в предновогоднюю ночь на борту эскадренного миноносца «Вспыльчивый» на Дальнем Востоке, десять лет спустя.

Вот это стихотворение. Оно сохранилось в «Курсантском альбоме» Виталия:

«Угаснет день, ты выйдешь на балкон

И будешь ждать, еще не поздно…

И будет грудь свободно и легко,

Вдыхать густой, морозный воздух.

Ты не узнаешь, глядя на звезду

Которую, мы все зовем «Polaris»,

Что в этот день последний на ходу

Мы только лишь по ней определялись.

Тебе не знать, как лютая пурга

Нас с курса методически сбивала

И к этим новогодним берегам

Одна звезда вела сквозь злые шквалы.

И мы пришли, нас вывел звездный свет

Назло снегам, пурге и непогодам.

И вот теперь я шлю тебе привет,

Привет и пожеланье с Новым годом.

Пусть кто-нибудь нальет тебе вина,

(Я сам хотел бы очень, сделать это)

Пусть скажет кто-нибудь: «Ну, пей до дна!»

Твоим лукавым взглядом, вдруг согретый…

Пусть спросит осторожно: «Ты одна?»

(Тебе виднее, что ему ответить),

Пусть в комнате наступит тишина

И вы у елки сядете, как дети.

Перенесетесь в мир наивных грез

Взволнованные таинством немножко,

И, может быть, лукавый Дед Мороз

Тихонько постучит в окошко.

Пусть будет так, но ощутив прилив

Прекрасных чувств, не знающих преграды,

Ты вспомнишь боевые корабли,

И тех, кто их ведет сквозь снегопады.

Их, командиров, с резкой складкою у губ, -

Незнающих, что значит засмеяться,

Их штурманов, стоящих на ветру

С секстаном в посиневших пальцах.

И вот тогда, по-прежнему любя,