Корабельные новости

– Запомни, – сказал он, – мы делаем это двумя способами, чтобы, когда из-за шторма вырубится электричество, можно было заглянуть в старые добрые книги и все там найти. Хочешь чашку чаю? Нет ничего лучше в мокрую погоду.

– Хочу, – сказал Куойл, сидевший на краешке стула. Дождевые ручейки стекали по оконному стеклу.

– Устраивайся, – сказал начальник порта, сгоняя со стула кошку. – Теперь к нам заходит много разных судов. В бухте Чокнутых высокая вода – почти до самой береговой линии. Правительство вложило семнадцать миллионов долларов в модернизацию этой бухты два года тому назад. Реконструирована пристань, построен новый контейнерный терминал. Шестнадцать круизных лайнеров сделали заявки на заход в наш порт в этом году. Они стоя́т здесь всего один, от силы два дня, но, боже мой, стоит им ступить на пристань, как они начинают разбрасывать деньги направо и налево.

– Как давно вы этим занимаетесь?

– Зависит от того, что ты имеешь в виду под «этим». Я вышел в море, когда мне было тринадцать, – палубным матросом на шестидесятитонной парусной шхуне моего дяди Доннала, которая ходила вдоль побережья. Вот там-то я и накачал силенку. О, он кормил меня по-королевски. Но и работать заставлял, как ломовую лошадь. Потом я немного порыбачил на плавбазе, оснащенной плоскодонками-дори, у берегов Белл-Айл. Работал на прибрежном пароме. Служил в торговом флоте. Во время Второй мировой был лейтенантом Канадских военно-морских сил. После войны поступил в береговую охрану. А в тысяча девятьсот шестьдесят третьем въехал в этот кабинет в качестве начальника порта Якорный коготь. Уже тридцать лет. В будущем году выхожу на пенсию. Мне всего семьдесят, а они меня выпихивают. Собираюсь научиться играть на банджо[31]. Если, конечно, сумею не рвать струны. Я иногда не могу рассчитать собственную силу. Ну а ты?

Он принялся разминать пальцы – при этом их суставы трещали, как сучки́ в костре, – отставив мизинец, похожий на корешок пастернака.

– Я? Я работаю в газете.

– Ты похож на местного, но разговариваешь не по-нашему.

– Мои предки жили на мысе Куойлов, но я вырос в Штатах. Так что я чужак. В какой-то степени. – Рука метнулась к подбородку.

Начальник порта посмотрел на него прищурившись и сказал:

– Да, похоже, мой мальчик, с этим связана целая история. Как случилось, что ты вырос так далеко от дома? Что вернулся обратно?

Дидди Шовел все еще умел завладеть вниманием.

У Куойла чашка заплясала на блюдце.

– Я был… Это трудно объяснить. – Голос его упал почти до шепота. Он ткнул ручкой в свой блокнот и сменил тему.

– Вон тот корабль… – Он указал в окно. – Это что за судно?

Начальник порта нашарил бинокль под стулом и посмотрел на бухту.

– А, «Полярный клык»? Ну да. Это заслуженный ветеран. Постоянно заходит сюда, чтобы взять на борт груз рыбы и икры морского ежа для японских гурманов. Рефрижераторное судно, построено в Копенгагене году в тысяча девятьсот семидесятом – семьдесят первом для транспортировки северных деликатесов. Ты когда-нибудь видел, как на рыбозаводе расфасовывают икру морского ежа?

– Нет, – ответил Куойл, представляя себе эти зеленые «игольницы» в водоемах, оставляемых приливом.

– Красота! Красота. Фантастические деревянные лотки. Японцы считают это деликатесом для самых утонченных гурманов и платят по сотне долларов за штуку. Они выкладывают эту икру самыми замысловатыми узорами, как лоскутное одеяло. Юми. Они называют ее «юми». И едят сырой. В Монреале ее подают в суши-барах. Я пробовал. Чего я только не пробовал. Буйволиное мясо. Муравьев в шоколаде. И сырую икру морских ежей. У меня луженый желудок.

Куойл пил чай, испытывая небольшую тошноту.

– На, возьми бинокль, посмотри. У него нижняя часть форштевня[32] похожа на луковицу. Так тогда строили. Есть еще его двойник, «Арктический резец». Тоже рефрижератор, четыре шлюза, изолированные отсеки. Посередине – рулевая рубка с морской картой, все снабжено новейшими электронными навигационными устройствами, все автоматизировано. После того как «Полярный клык» потрепало во время шторма, он был переоснащен – новое навигационное оборудование, новая электронная система поддержки температурного режима, все показания выводятся на мостик и все такое прочее.

Когда его строили, была, знаешь ли, в моде скандинавская мебель – вот куда ушло все тиковое дерево. Помнишь песенку «Норвежское дерево»? – Он пропел несколько строчек ревущим басом. – Так вот, «Полярный клык» обставлен мебелью из промасленного тика. Вместо бассейна там сауна. Согласись – это куда полезней в здешних водах. На стенах изображения лыжных гонок, северных оленей, Северного сияния и тому подобное. Наверное, ты слышал о нем?

– Нет. Он чем-то знаменит?

– Это корабль, который вбил клин между отцом и сыном, между Джеком и его младшим сыном Дэннисом.

– Дэннис? – сказал Куойл. – Он ремонтирует наш старый дом. На мысе Куойлов.