Корабль Иштар

Взгляд Кентона задержался на одном из бритоголовых. Мужчина сидел на корточках, упираясь острым подбородком в высокий барабан с изогнутыми стенками, обтянутыми чешуей какой-то огромной змеи, — отполированной, переливающейся на свету огненно-красным и черным. Крепкие, но короткие ноги поддерживали чудовищно мощное тело, мускулистое тело гиганта. Обезьяньими руками он обнимал барабан, упираясь в поверхность инструмента кончиками длинных пальцев, похожих на лапки паука.

Но больше всего Кентона заинтересовало лицо этого человека. Язвительность и коварство читались в нем, но. в отличие от других лиц, оно не было средоточием одной только злобы. Тонкие губы большого лягушачьего рта искривились в усмешке. Глубоко посаженные блестящие черные 'глаза с откровенным восхищением смотрели на женщину с полумесяцем во лбу. С оттопыренных ушей свисали круглые пластины кованого золота.

Женщина быстро подошла к Кентону. Она была так близко, что он мог бы протянуть руку и дотронуться до нее. Но казалось, она его не видит.

— Эй, Кланет! — воскликнула она. — Я слышу голос Иштар. Она приближается к своему кораблю. Готов ли ты достойно встретить ее, о Прах у ног Нергала?

Ненависть промелькнула на бледном лице мужчины, и вспышка ее была подобна дыханию ада.

— Этот корабль принадлежит Иштар, — ответил он, — но ведь и мой Мрачный Повелитель имеет на него право, не так ли, Шаран? Дом Богини наполнен светом, но скажи мне, разве это не тьма Нергала — та, что сгущается позади меня?

И Кентон увидел, что палуба, на которой находились эти люди, черна, как отполированный гагат. И опять в его сознании проснулись смутные, неузнанные воспоминания.

Внезапный порыв ветра, похожий на пощечину, накренил корабль. Со стороны розовой каюты раздались крики голубей, птицы взлетели, как белое облако, кое-где помеченное красным, и закружились вокруг женщины.

Обезьяньи руки отпустили барабан, пальцы замерли, не касаясь змеиной чешуи. Тьма сгустилась и поглотила барабанщика; тьма окутала всю корму.

Кентон чувствовал, как сгущаются какие-то неведомые силы. Он скользнул вниз, прижимаясь к фальшборту.

Со стороны розовой каюты раздался звук трубы, сильный и властный. Кентон повернул голову, и волосы у него встали дыбом.

Над розовой каютой поднимался огромный шар, похожий на полную луну, но он не был бледным и холодным, в нем живо пульсировал ослепительный розовый свет. Свет разливался над кораблем, а там, где раньше стояла женщина по имени Шаран, — была другая! Облитая лучами светила, она казалась больше, веки ее были смежены, но сквозь них просвечивало сияние глаз! Зеленым нефритом они светились через опущенные веки, как будто эти веки были прозрачны. Тонкий полумесяц горел сочным огнем, а вокруг него бушевали волны золотых волос.

Голуби, хлопая белоснежными крыльями, с криками кружились над кораблем.

Во тьме, окутавшей корму, раздался барабанный бой.

Тьма стала рассеиваться, проявив лицо; наполовину скрытое, оно парило во мраке, одно лицо, без тела. Это было лицо человека по имени Кланет — и все же оно только отдаленно напоминало лицо Кланета, так же как лицо новоявленной женщины напоминало лицо Шаран. В прозрачных прежде глазах плясало адское пламя, зрачки пропали. Какое-то мгновение лицо парило, окруженное тьмой, потом сгустившийся мрак поглотил его.

Теперь Кентон отчетливо видел, что этот мрак был занавесом, ниспадающим в самой середине корабля, разделяя судно пополам; Кентона от этой границы отделяли какие-нибудь десять футов. Он лежал на светлой палубе. Опять что-то неясное шевельнулось в его памяти. Лучи, исходящие от розового шара, ударились в пелену мрака и образовали на ней большой круг; он был как паутина, сплетенная из лучей розовой луны. Мрак сгустился, пытаясь опутать эту светящуюся сеть.

На черной палубе с удвоенной силой загремели удары в барабан и зазвучали пронзительные звуки бронзовых раковин. Трубный рев смешался с ударами, и в этих звуках слышен был пульс Абаддона, жилища проклятых.

С противоположной стороны раздавались звуки арф, шквалами крошечных стрел взлетали аккорды, сопровождаемые пением флейты, резким и пронзительным, как удар копья. Стрелы и копья звуков, врезаясь в бой барабана и трубный рев, наступали и теснили их.

Во тьме началось какое-то движение. Тьма кипела. Тьма бурлила. Внутри светящегося круга роились темные тени. Похожие на гигантских червей, они врезались в паутину, пытаясь освободиться, пробившись сквозь нее.

И паутина поддалась!

Ореол сохранил очертания, но середина прогнулась, и круг превратился в огромную полусферу, внутри которой корчились и извивались ужасные тени. Барабанный бой и бронзовые трубы на черной палубе проревели победу.