Корабль Иштар

Руки танцовщицы обвились вокруг его шеи, губы прижались к его рту.

— Разве я люблю бога? — шептала она. — Разве для него я танцую? Я танцую для тебя, любимый. Ради тебя я готова прогневить Бела... — Она нежно склонила его голову себе на грудь. — Разве я не прекрасна? Не прекраснее, чем та жрица, которая принадлежит Белу, а поклоняется самой себе и никогда не будет твоей? Разве не волнуют тебя мои ароматы? Никто из богов не владеет мной, любимый!

— Да, ты прекрасна, — так же задумчиво произнес он.

— Я люблю тебя, Шаламу!

Жрец оттолкнул ее:

— Ее глаза — как озера Покоя в Долине Забвения! Когда она проходит, я слышу, как бьют крыльями голуби Иштар! Она царит в моем сердце!

Алые губы Нарады побледнели, брови сурово сдвинулись:

— Жрица?

— Жрица, — ответил он. — Ее волосы — как легкое облако, скрывающее солнце на закате. Ткань ее одежд обжигает меня, как ветер из пустыни обжигает пальму. От ее одежд веет холодом, как веет холодом пустынная ночь.

— Этот юноша оказался смелее тебя, Шаламу, — сказала она.

Кентон увидел, как краска заливает лицо жреца.

— Что ты хочешь сказать? — грозно произнес он.

— Зачем ты приказал убить его? — голос танцовщицы звучал все так же спокойно.

— Он совершил кощунство, — горячо сказал жрец, — он...

Наряда презрительно прервала его:

— Потому что он оказался смелее тебя. Потому что он осмелился сорвать с нее покрывало. Потому что ты знаешь, что ты трус. Вот почему ты приказал убить его!

Жрец схватил ее за горло:

— Ты лжешь! Ты лжешь! Я не трус!

Наряда опять рассмеялась:

— Ты не смог даже убить его своими руками! — Она оттолкнула его. — Трус! Он осмелился взглянуть на возлюбленную! Он не побоялся гнева Иштар и Бела!

— Ты думаешь, я боюсь? Я испугаюсь смерти? Испугаюсь Бела?

Наряда насмешливо взглянула на него:

— Нет! Ведь ты любишь так сильно! — дразнила она. — В покинутом доме жрица ждет бога! А если он не придет с этой грозой? Может быть, другая женщина задержала его? О, Бесстрашный! О, смелый влюбленный, займи его место!

Он отпрянул.

— Занять... его... место... — прошептал он.

— Ты знаешь, где спрятаны доспехи бога. Приди к ней в обличье бога!

На какое-то время жрец задумался. Потом Кентон увидел, что сомнения его исчезли: он решился. Жрец подошел к алтарю, и острый язычок пламени задрожал и погас. Во внезапно наступившей темноте почудилось, что Керубы зловеще взмахнули крыльями.

Таинственным светом вспыхнула молния.

В ее радужном зареве Кентон увидел, как жрец быстро прошел следом за Шаран; увидел лежащую без движения Наряду. Ее покрывала черная паутина, золотистые бабочки не шевелились; она тихо и безутешно плакала.

Кентон медленно отпустил ручку. Пришло время воспользоваться этим ключом и пройти туда, куда указал ему голубой жрец. Внезапно рука его замерла.

В окне появилась тень, она была чернее сгущавшейся тьмы. Она остановилась около танцовщицы. Что-то знакомое было в этой неуклюжей громаде.

Кланет!

— Хорошо! — громко сказал черный жрец и дотронулся до женщины ногой. — Скоро ни он, ни Шаран не потревожат тебя. Ты заслужила обещанную награду.

Страдальчески взглянув на него, Нарада протянула к нему дрожащие руки.

— Если бы он любил меня, — рыдала она, — он никогда бы не ушел. Если бы он хоть немного любил меня, никогда бы я не отпустила его. Но он отшвырнул мою любовь — и теперь меня мучит стыд. Не ради нашей сделки, черный змей, я послала его туда — к ней и к смерти!

Пристально посмотрев на нее, черный жрец рассмеялся.

— Каковы бы ни были причины — ты сделала это. А Кланет свои долги не забывает.

В ее раскрытые ладони черный жрец швырнул горсть сверкающих камней. Женщина вскрикнула и раздвинула пальцы, словно драгоценности обожгли ее. Камни покатились по плитам пола.

— Если бы он любил меня! Если бы он хоть немного любил меня! — зарыдала Нарада и опять упала ничком, покрытая сетью своих бабочек.

Теперь Кентон ясно понял замысел черного жреца. Он отпустил ручку, бросился к бронзовой двери и вставил ключ в скважину. Дверь медленно приоткрылась, и Кентон бросился по коридору. Два пламени сжигали его — светлое пламя любви и черное пламя ненависти. Что бы ни было на уме у жреца Бела, он шел к Шаран, и если Кентон опоздает, конец будет один.

Нарада повторяла одно и то же, но было уже поздно. Черный жрец сделал ставку — и выиграл!

G губ Кентона срывались проклятия. Если Шаран, находясь во власти колдовского сна, увидит жреца в обличье самого бога, возлюбленным ее станет смертный. Невиновность не спасет ее, Кланет позаботится об этом.

А если Шаран проснется — о Боже! Не примет ли она спросонья жреца Бела за него, за Кентона!

В любом случае, если их застанут вдвоем в Приюте Бела, этого будет достаточно, чтобы обвинить обоих. Да, Кланет позаботится и об этом.

Кентон свернул в какой-то коридор, по обеим сторонам которого на страже стояли некие фантастические существа; коридор вел вниз. Перед Кентоном предстал широкий дверной проем, завешенный тяжелой неподвижной тканью, похожей на слиток серебра. Насторожившись, Кентон протянул руку, раздвинул металлические шторы и заглянул внутрь...

Он увидел свою комнату.