Корабль Иштар

Она оборвала пение. Откуда-то издалека послышался голос, раздались шаги. Воины подняли луки и копья, приветствуя идущих. За спинами воинов бесчисленные толпы людей упали на колени. Перс прижался к стене. В круглом, обрамленном камнем окне Кентон видел теперь только его голову.

— Зубран! — тихо позвал Кентон.

В полном изумлении перс посмотрел на стену, потом прижался к ней сильнее и закрыл лицо плащом.

— Волк, — прошептал он. — С тобой все в порядке? Ты где?

— За стеной, — ответил шепотом Кентон. — Говори тише.

— Ты ранен? Ты в плену? — спрашивал перс.

— Со мной все в порядке, — ответил Кентон. — А что с Гиги и Сигурдом?

— Они ищут тебя, — сказал перс. — Мы совсем было отчаялись...

— Слушай, — сказал Кентон, — рядом с лестницей храма растут высокие деревья....

— Мы знаем, — ответил Зубран, — мы заберемся по ним и проникнем в храм. Но ты...

— Я буду в Приюте Бела, — сказал Кентон. — Как только начнется гроза, идите туда. Если меня там не будет, берите Шаран и возвращайтесь на корабль. Я вас догоню.

— Мы не пойдем без тебя, — ответил Зубран шепотом.

— Я слышу голос, — сказал стоявший на коленях ассириец, — он доносится из камня.

Кентон тотчас же потерял Зубрана из вида.

Пение слышалось громче, шаги приближались. Каким-то потайным входом в храм вошли отряды лучников и воинов с мечами. За ними шли наголо выбритые жрецы в желтых одеждах, они пели и размахивали золотыми курильницами. Воины выстроились полукругом перед алтарем. Мрачным аккордом жрецы закончили пение и пали ниц.

На помост вышел человек приблизительно одного роста с Кентоном. С головы до ног он был закутан в сверкающую золотую мантию, конец которой держал на поднятой левой руке, скрывая таким образом свое лицо.

— Жрец Бела, — прошептала женщина.

В группе девушек началось какое-то движение. Нарада напряженно вытянулась. Никогда еще в ее глазах не было такого томления, такого горько-сладкого желания, как в тот миг, когда жрец прошел мимо, не замечая ее. Тонкие пальцы сжимали легкую ткань, грудь ее вздымалась, с губ срывались дрожащие вздохи.

Жрец Бела подошел к золотому алтарю. Он опустил руку, державшую край мантии, — и пальцы Кентона, сжимавшие сверкающую ручку, готовы были разжаться сами собой.

Как в зеркало, Кентон смотрел в свое собственное лицо!

22. Танец Наряды

Затаив дыхание, Кентон смотрел на этого незнакомого близнеца. Тот же квадратный подбородок, твердая линия губ, чистые голубые глаза.

Он начал понимать, в чем заключался план черного жреца. Так вот кто стайет возлюбленным Ша-ран! Эта мысль мгновенной молнией озарила его сознание. Кентон задумался.

Сквозь камень он услышал голос перса.

— Волк, ты здесь? — тихо спросил тот. — Ты правда здесь, Волк?

— Да, — прошептал Кентон, — я здесь, Зубран. А там — не я, это какое-то колдовство.

Он опять взглянул на жреца и заметил некоторые различия. Линия губ была не такой твердой, уголки рта опускались вниз, и это, а также подбородок, выдавали едва заметную нерешительность. В напряженном взгляде незнакомца таилась тень какого-то дикого, мучительного желания. В полном молчании жрец смотрел куда-то поверх Нарады, не замечая ее гибкого, напряженного тела, взгляд его был устремлен на потайную дверь, впустившую его.

Острый малиновый язычок пламени дрогнул, покачнулся.

— Да сохранят нас боги, — услышал Кентон голос женщины.

— Молчи! Что с тобой? — спросил ассириец.

— Ты видел Керубов? — поинтересовалась женщина шепотом. — Они смотрели прямо на жреца! Они повернулись к нему!

— Я тоже видела это! Мне страшно! — сказала женщина с младенцем.

— Это просто пламя заиграло, — предположил ассириец.

— А может и нет, — тихо отозвался фригиец, — разве Керубы — не посланники Вела? Ты ведь сам сказал, что жрец влюблен в его женщину.

— Замолчите! — из-за двойного кольца воинов прогремел голос офицера. Послышалось тихое пение. Яркое пламя зажглось в глазах жреца, губы его дрогнули, он наклонился вперед, как будто влекомый неведомой силой. Через широкую площадку шла женщина. Пурпурный плащ окутывал ее с головы до ног, на голове было золотое покрывало.

Кентон узнал ее!

Кровь застучала в его в висках, сердце рвалось к ней. Его охватила такая мука, что, казалось, тоскующее сердце разорвется.

— Шаран! — позвал он, забыв обо всем. — Шаран!

Воины расступились и пали перед женщиной на колени, а она медленно шла вперед, приблизившись к алтарю, она остановилась рядом со жрецом.

Громче послышался металлический раскат грома. Когда он замер вдали, жрец повернулся к алтарю и высоко поднял руки. Раздался долгий монотонный звук — это пели жрецы. Не опуская рук, жрец Бела семь раз низко поклонился перед языком пламени. Послышался шелест луков и приглушенный стук копий — это лучники и копьеносцы упали на колени.

Под те же таинственные монотонные звуки жрец Бела обратился к своему богу.