Корабль Иштар

Укрывшись от дождя в специальном углублении в стене храма, часовые чувствовали, как некие руки тянутся к ним из мрака бури. Двое упали, задушенные крепкими пальцами Гиги, двое — под быстрыми ударами Сигурда, двое — от сабли перса. В нише осталось только шесть мертвых тел.

— Быстрее! Быстрее! — Сигурд первым преодолел серебряный храм. Они обогнули оранжевый дом Ша-маша, Солнечного Бога.

Три смерти возникли из бездны, и часовые оранжевого храма остались лежать мертвыми, не слыша удаляющихся шагов трех человек.

Слева тьма сгустилась — в ней выросли черные стены храма Нергала, Бога Мертвых...

— Быстрее! Быстрее!

Жрец Бела выскользнул из рук Кентона, ноги его подкосились, и он стал падать назад; его потухающий взгляд встретился с глазами танцовщицы.

— Нарада! — прошептал он, на губах у него выступила кровавая пена. — Нарада... ты... — Кровь хлынула струей.

Жрец Бела был мертв.

Танцовщица взглянула на него, потом на Кентона и все поняла...

— Шаламу! — зарыдала она и, рыдая, бросилась на Кентона, занеся кинжал. Кентон не успел вынуть меч или поднять руку, чтобы защититься, не успел даже отойти в сторону. Сверкнуло лезвие, она целилась в сердце, Кентон уже почувствовал острие...

Нож скользнул в сторону, поранив кожу на ребрах. Это Шаран схватила танцовщицу за руку, удержав ее от удара и направив острие кинжала в грудь Нарады.

Покачнувшись как молодое дерево под последними ударами топора, танцовщица вздрогнула и упала ничком на тело жреца. Застонав, она из последних сил обвила руки вокруг его головы, прижалась к нему губами.

Так они и лежали, соединив мертвые губы.

Шаран и Кентон посмотрели друг на друга — она, держа в руках окровавленный клинок, он — с раной на груди, оставленной этим клинком; они смотрели на танцовщицу и жреца, и во взгляде Кентона была жалость, а в глазах Шаран — нет.

— Она бы убила тебя! — прошептала она. — Она бы убила тебя!

Зал озарила ослепительная вспышка, послышались громовые раскаты. Молнии заполыхали с новой силой. Подойдя к дверям, Кентон раздвинул штору и прислушался. Внизу в ровном сиянии золотистой дымки лежал храм Бела. Кентон ничего не услышал: все звуки, должно быть, заглушали раскаты грома. Он ничего не увидел, ничего не услышал, и все же...

Он ощущал приближение опасности — возможно, прямо сейчас она крадется вверх по зигзагам этих ступенек. Тихо крадутся, приближаясь с каждой минутой, мучения и смерть — для Шаран и для него.

Он подбежал к окну. Гиги, Сигурд, Зубран! Где же они? Им не удалось подняться по лестнице? Или они уже идут сюда, пробиваясь через посты часовых? Они уже рядом?

Могут ли они вообще не прийти?

Стена была толстой. Три фута камня отделяли оконную раму от края подоконника, Кентон наклонился вперед. Окно было сделано из толстого прозрачного хрусталя и окаймлено полосой металла, в маленьких нишах находились ручки. Кентон повернул их одну за другой. Окно распахнулось; дождь и ветер ворвались внутрь, тесня Кентона. Преодолевая этот натиск, он наклонился и посмотрел вниз...

Целых сорок футов отделяли его от лестницы внизу!

Почти отвесная стена лежала между окном и этими ступенями, ни подняться, ни спуститься по ней было невозможно.

Он посмотрел вокруг.

Приют Бела представлял собой огромный куб, установленный на вершине конусообразного храма. Окно было почти у самого края стены, на расстоянии не более ярда, налево черная стена тянулась еще на двадцать футов, столько же было до верха.

К нему подошла Шаран. Она пыталась ему что-то сказать, но завывание бури заглушало ее голос.

В полыхании молний часовые храма Нергала внезапно увидели, как из темноты вырвались три роковых силуэта. Раздались удары мечей. Один из часовых, закричав, попытался скрыться. Его крик прервали завывания бури, длинные руки схватили его, длинные пальцы сжимали ему горло, и он полетел вниз.

Наконец часовые красного храма лежали в своей нише мертвыми.

А трое прошли мимо голубого храма Набу, Бога Мудрости, и не встретили там охраны. Часовых не было и у белого дома Иштар, и у золотого храма Бела.

Внезапно лестница оборвалась!

Перед ними оказалась совершенно гладкая каменная стена. Остановившись, они задумались. До них донеслось рыдание, заглушить которое не могла даже буря, — это кричала танцовщица Бела, занося над Кентоном кинжал.

— Кричат там! — Сигурд показал туда, где находилось скрытое от них окно Приюта Бела. Вдруг впереди на стене они заметили какой-то выступ. Стена круто взмывала ввысь, и поэтому подойти близко к выступу было нельзя, оттуда же, где они стояли, не было видно, что находится за ним.

— Вот и пригодились твои длинные руки, Гиги, — сказал викинг. — Встань как можно ближе к краю, вот так. Обхвати меня за колени и держи. У меня спина крепкая, я высунусь и посмотрю, что там.

Обхватив викинга за колени, Гиги поднял его; сильной ногой для равновесия упираясь в стену, он мощными руками удерживал Сигурда.

А Сигурд, прижатый к стене ветром, словно опавший лист, увидел прямо перед собой, на расстоянии чуть больше фута лицо Кентона!

— Подожди! — закричал викинг и, дрыгая ногой, подал сигнал Гиги.