Корабль мечты

Что жизнь для нее кончена? Что для нее больше ничего не имеет значения, даже все эти платья? Что ярость, обращенная на швей, то недоверие, с которым Джудитта проверяла их работу, объяснялись лишь ее ненавистью к себе? Что она всем желала смерти – просто потому, что на самом деле желала смерти себе?

Джудитта поспешно вышла из Гетто Нуово. От всего пережитого у нее кружилась голова. И чем мучительней становились ее мысли, тем быстрей она бежала, будто так можно было оставить все дурное позади, словно шлейф, плохо пришитый к платью.

Могла ли она сказать Октавии, что жизнь кончена? Именно эта мысль сейчас затмевала собою все остальные. Ничего другого для Джудитты не существовало. Пришло время признаться себе в этом. И она сама положила конец своей жизни. Потому что сама прогнала Меркурио.

Запыхавшись, девушка остановилась. Этот разговор словно прорвал в ней плотину, которую она столь тщательно строила между мыслями и разумом. Но теперь Джудитте все казалось очевидным. Она знала, что двигало ею, и смирилась. В этот миг ярость ушла, уступив место жгучей боли, которую ранее замещала злость. Вначале боль была глухой, подспудной, точно что-то воспалилось в ее душе, но затем, когда Джудитта перестала сопротивляться, боль усилилась, стала острой, словно от кровоточащей раны.

Джудитта зажала лицо руками, надавив пальцами на глаза, чтобы сдержать слезы. А затем разрыдалась, наконец осознав, что навсегда отказалась от Меркурио.

Немного успокоившись, девушка оглянулась. Только сейчас она поняла, что стоит перед палаццо, в котором жили Бенедетта и ее жестокий любовник. Джудитта подумала, что ноги неспроста принесли ее сюда. Словно часть ее сознания подсказывала: «Ты можешь и должна что-то сделать».

Сердце гулко стучало в груди. Девушка смотрела на вход в особняк, чувствуя, как нарастает в ней страх. Перед ее внутренним взором вновь возникла та сцена, которую она увидела благодаря точному расчету Бенедетты: патриций взрезает какому-то мужчине щеку и кровь заливает все вокруг. При мысли об этом у Джудитты сперло дыхание.

И все же она пришла сюда. Но почему?

– Я должна поговорить с патрицием, – громко сказала девушка, чтобы собраться с духом.

А вдруг его можно переубедить? Уговорить не причинять Меркурио вреда? Но возможно ли переубедить столь жестокого человека?

Но что ей терять? Ее жизнь и так уже кончена. Нужно попытаться.

Джудитта шагнула вперед, к воротам. Двое вооруженных стражников и привратник посмотрели на нее, презрительно покосившись на ее желтую шляпку. Девушка сделала еще один шаг, но тут увидела на другом конце улицы Святого. Доминиканец появился в сопровождении своих мрачных приспешников. В руках у них были палки. Толпа бесновалась и хохотала. Отпрянув, Джудитта прижалась к стене, глядя, как Святой идет к палаццо.

Темные небеса прорвались проливным дождем, исторгнув все воды, что сдерживали до тех пор. Ливень промочил одежду Джудитты, шерсть, шелк, лен. Ледяная вода дошла до кожи, и Джудитту зазнобило.

Святой побежал ко входу в особняк, на прощание подняв руки со стигматами. Его последователи разбрелись.

Джудитта остановилась, точно вкопанная. Ливень все не прекращался, а девушка стояла на месте и не могла сделать ни шагу, чтобы укрыться от холодных капель.

Святой уже почти дошел до двери палаццо, когда вдруг остановился и низко поклонился. В дверном проеме появился патриций. Бенедетта держала его под руку, и Джудитта заметила, как она стала бледна и какие темные круги пролегли под ее глазами.

Четверо слуг, не мешкая, выбежали из палаццо и встали у входа. В руках они держали какое-то странное приспособление – на черных резных колышках была натянута белая ткань с золотой вышивкой. Патриций и Бенедетта посмотрели на небеса, затем он попрощался со своей любовницей и встал под навес. Диковинная конструкция полностью защищала его от дождя. Контарини пошел вперед, и слуги двинулись рядом с ним, шагая в ногу, чтобы ни капли не пролилось на их господина.

Джудитта шагнула вперед. Если она собиралась поговорить с патрицием, то сейчас ей представилась такая возможность.

Но тут ее заметила Бенедетта.

– Ринальдо! – крикнула она.

Патриций повернулся.

Бенедетта ткнула в сторону Джудитты пальцем.

– Это она!

Контарини повернулся и, встретившись с Джудиттой взглядом, склонил набок огромную обезображенную голову и с любопытством уставился на еврейскую девушку.

Его рот изогнулся в гнусной улыбке, открывая ряд острых, как у хищной рыбы, зубов. Патриций поднял искалеченную руку, которую не до конца мог выпрямить, и указал на Джудитту кривым пальцем.

Девушка стояла в переулке, промокнув до нитки. Желтая еврейская шляпка пропиталась водой и сползала на глаза. Джудитта смотрела на равнодушное лицо Контарини, на его острые зубы и изуродованную руку. Ей стало страшно. Повернувшись, девушка бросилась бежать – под хохот патриция и Бенедетты.