Корабль мечты

Когда она добежала до Гетто Нуово, промокшая и напуганная до смерти, дождь прекратился. Запыхавшись, Джудитта перешла через мост и еще издалека увидела перед своей лавкой толпу. Она помчалась вперед. Люди расступались, пропуская ее.

Первым, кого увидела Джудитта, добежав до лавки, был Ариэль Бар-Цадок. Мужчина сидел на камне перед магазином, положив на колени желтую шапочку. Его жена зажимала ему лоб носовым платком. Ткань окрасилась алым. Спиной к Джудитте стояла какая-то женщина, в ее платье на плече зияла большая дыра. Когда женщина оглянулась, Джудитта увидела, что это Октавия. Она придерживала платье на груди, чтобы оно не упало. Ее глаза расширились от страха.

Только теперь Джудитта увидела, что пол усыпан обрывками бархата и шелка, витрина разбита, а в мокрых от дождя осколках стекла отражается мрачное серое небо.

– Они напали на нас… – едва слышно прошептала Октавия.

– Святой, – сказала какая-то женщина в толпе.

– У них были палки и камни, а еще они громко… – Голос Октавии сорвался.

– Громко кричали «ведьма», – договорила за нее женщина.

– Стражники прибежали слишком поздно, – сказал Ариэль.

Джудитта окинула взглядом развороченную лавку. Мокрое платье липло к телу, девушку била дрожь. Посмотрев на стражников на мосту, она присела и подняла обрывок шелковой ткани.

– Но почему? – прошептала Октавия.

– Потому что Бог оставил нас, – ответила Джудитта.

– Не говори так.

Сейчас на нее смотрела вся толпа. Порыв ветра поднял над землей обрызганное кровью воронье перо, выпавшее из одного из платьев.

– Потому что я проклята, – сказала Джудитта.

Глава 74

Скарабелло осторожно прикоснулся к своей губе – от плоти остался один нарыв.

Меркурио присел к нему на лежанку в углу хлева. Вокруг кипела работа.

Беловолосый указал на Ланцафама.

– Он с меня глаз не спускает, – заметил он.

Повернувшись, Меркурио наткнулся на мрачный взгляд капитана.

– Полагаю, он не хочет пропустить мою смерть, – улыбнулся Скарабелло.

Рана на его губе кровоточила. От боли альбинос поморщился. Точно такой же нарыв был у него на внутренней поверхности губы, еще один – на предплечье, и четвертый – в паху. Узлы подмышками воспалились, увеличились в размерах и болели. Меркурио видел, что Скарабелло с каждым днем становится все слабее и бледнее.

– А знаешь, что самое неприятное? Боль от ран я еще мог бы вынести, но я заметил, что моя голова может сыграть со мной злую шутку. Иногда я чувствую, что уже не могу ясно мыслить.

Меркурио молча смотрел на больного. Совсем недавно ему хотелось убить Скарабелло. И вот, теперь он сидит у его постели и слушает его, точно друг. Единственный друг.

– Я спросил у доктора, – продолжил Скарабелло. – Он мне объяснил, что многие сходят с ума перед смертью. – Его глаза затуманились. – Да, доктор меня не жалеет. Он подробно описывает течение болезни. Как и смерть, что меня ожидает. Каждую подробность. Он заботится обо мне так же, как и обо всех других, но… – Беловолосый покачал головой. – Но он не может забыть, что я убил его друга. Я восхищаюсь этим врачом. Каждый раз, когда он осматривает меня, ему приходится вновь и вновь одерживать победу в борьбе с самим собой. Я действительно восхищаюсь им. Я бы так не смог.

Меркурио кивнул.

– Но почему ты так поступил? – спросил Скарабелло.

– Как?

– Помог мне.

Меркурио пожал плечами.

– Других дел у меня не было.

Скарабелло тихонько рассмеялся, но тут же закашлялся, прижимая руку к груди.

– Ты и правда сентиментален, мальчик мой.

На это Меркурио ничего не ответил.

– Когда буду умирать, скажу тебе, где храню деньги, – продолжил Скарабелло. – А ты поделишься ими с травником Паоло, договорились?

Меркурио молча смотрел на него.

– Я когда сдохну, власть перейдет к Одноглазому. Но он ее и пару месяцев не удержит. Одноглазый, считай, уже труп. А когда его прирежут, все мои люди переубивают друг друга. – Он протянул Меркурио руку. – Ты понимаешь, почему я не могу попросить об этом никого другого?

Юноша едва заметно кивнул.

– Так значит, мы договорились? – повторил Скарабелло.

– Договорились.

– Остальное возьмешь себе. На эти деньги можешь привести в порядок то жалкое корыто, которое ты купил. В общем, сделай, что наметил.

– Этот корабль мне больше не нужен, – мрачно покачал головой Меркурио.

– Как хочешь. Но деньги все равно заберешь.

– Почему?

– Потому что деньги – соль жизни.

– Нет, я имею в виду, зачем это тебе?

– Понимаешь… – Скарабелло помолчал немного, глядя на парня. – Может быть, я тоже немного сентиментален.

Меркурио кивнул, поднимаясь.

– Я еще кое-что хотел сказать тебе, мальчик мой.

Он остановился, ожидая.

– Если… – Скарабелло помедлил. – Если я вдруг превращусь в идиота, что только слюни годен пускать да лопочет всякую несуразицу… Ты должен положить подушку мне на лицо и надавить посильнее.

Меркурио покосился на Ланцафама.

– Он не столь милосерден, – покачал головой Скарабелло. – Я хочу, чтобы ты дал мне слово.

Меркурио внимательно посмотрел на него. Скарабелло оставался сильным, но в его глазах читалась плохо скрываемая боль.

– Это подождет, – сказал Меркурио.