Корабль отплывает в полночь

– Ох, Дженет! – только и смог произнести ее отец.

А доктор Сноуден оживился:

– Ваши чувства воспринимают это серьезно: какая замечательная фраза, Дженет! Но разум-то не воспринимает, правда?

– Думаю, да, – неохотно признала она.

– Вот вам пример, – не отставал доктор. – Не знаю, возможно ли это, но предположим, что на Луне случилось извержение вулкана. Вы ведь понимаете, что обломки камней, выброшенные вверх, упадут обратно на Луну? Они же не смогут добраться до Земли? Даже если полетят прямо к ней.

– Думаю, вы правы, – помедлив, согласилась девушка.

– Нет, вы не правы, доктор Сноуден, не совсем правы, – перебил его профессор Макнеллис, затем поднялся на ноги и усмехнулся с дружеским ехидством. – Вы говорили, что верите в необходимость высказывать свои мысли и не хотите довольствоваться ничем, кроме истины. Отлично! Я тоже так считаю.

Он остановился перед одной из застекленных витрин:

– Идите сюда, я вам кое-что покажу. Ты тоже, Дженет… Я никогда не говорил тебе об этом. После того как начались твои кошмары, я старался в беседах с тобой преуменьшать значение Луны, пока доктор Сноуден не убедил меня, что высшая добродетель – всегда говорить правду.

– Я сказал не совсем… – начал было доктор Сноуден, но осекся.

Он подошел к витрине. Дженет встала у него за спиной.

Профессор Макнеллис показал им аккуратно выложенные на белом картоне образцы чего-то напоминавшего почерневшее стекло. Большинство их казались осколками небольшого выгнутого диска, но некоторые выглядели точно как пуговицы полутора дюймов в диаметре.

Профессор откашлялся.

– Такого рода метеориты носят название тектитов, – объяснил он. – Их находят исключительно в тропиках или поблизости от тропической зоны – иными словами, прямо под луной. Согласно общепринятой теории, когда метеорит ударяет в Луну, он выбивает с ее поверхности обломки содержащей кремний породы, и те устремляются вверх со скоростью большей, чем скорость убегания, которая для Луны составляет полторы мили в секунду. Некоторые из этих обломков захватывает гравитационное поле Земли. За время падения на Землю они нагреваются от трения об атмосферу, расплавляются и принимают характерную форму пуговиц. Сейчас вы, по всей вероятности, видите кусочки лунных камней, крохотные фрагменты… Что такое, Дженет?

Доктор Сноуден оглянулся.

Дженет подалась вперед всем телом, напряженно уставившись на образцы тектитов. Она заметно дрожала.

– Как пауки, – услышал доктор ее слабый голос.

Внезапно лицо девушки исказилось наполовину испуганной, наполовину разгневанной гримасой. Она подняла над головой сжатую в кулак руку и бросилась к витрине. Доктор Сноуден ухватил ее за талию, подставил другую руку под опускающийся кулак и, несмотря на сопротивление Дженет, развернул ее так, чтобы та не могла видеть витрину. Девушка продолжала вырываться, и Сноуден почувствовал, что она все еще дрожит.

Профессор замешкался на мгновение, а затем вышел в коридор и крикнул:

– Миссис Пуласки!

Девушка перестала сопротивляться, но доктор все равно не отпускал ее.

– Дженет… – отрывистым шепотом спросил он, – как вы думаете, чем вызваны ваши сны?

– Вы решите, что я сумасшедшая, – прошептала она в ответ.

– Все мы сумасшедшие, – очень убедительным тоном сказал он, сжав ее руки чуть крепче.

– Я думаю, это предупреждение, – все так же шепотом проговорила она. – Я думаю, что его каким-то способом передают в мой мозг со станции на Луне.

– Спасибо, Дженет, – сказал доктор и отпустил ее.

Профессор Макнеллис вернулся с тучной немолодой женщиной. Дженет подошла к ней.

– Прошу у всех прощения, я вела себя глупо, – сказала она. – Папа, доктор, спокойной ночи.

Как только обе женщины вышли, мужчины посмотрели друг на друга. Доктор приподнял пустую кофейную чашку. Наполнив ее, а заодно и свою, профессор сокрушенно произнес:

– Боюсь, это я вел себя глупо, так перепугав Дженет.

– Невозможно заранее предсказать, как сработают такие вещи, – принялся утешать его доктор. – Хотя, должен заметить, тектиты потрясли и меня. Никогда раньше не слышал о них.

Профессор нахмурился:

– Есть много такого, о чем большинство людей никогда не слышали. Но что вы скажете насчет Дженет?

– Пока еще рано что-либо утверждать. За исключением одного: она удивительно устойчива как психически, так и эмоционально, учитывая, что ей пришлось пережить.

– Рад это слышать.

– Вам не стоит беспокоиться за ее рассудок, профессор, но в то же время я рекомендую вам воздержаться от подобных проверок.

– Я не хотел! Думаю, я усвоил урок, – продолжил профессор более доверительным тоном. – Доктор Сноуден, меня часто мучает вопрос: не стала ли причиной лунобоязни Дженет какая-нибудь детская травма? Возможно, она уверовала, что мой интерес к астрономии – или к луне в понимании ребенка – каким-то образом привел к смерти ее матери.

– Может быть, и так, – задумчиво кивнул доктор. – Однако у меня есть подозрения, что действительная причина кошмаров Дженет не имеет отношения ни к психоанализу, ни к теории вечного льда, ни даже к ее беспокойству за Тома Кимбро.

Профессор вскинул голову.

– Что же тогда? – резко спросил он.