Корабль отплывает в полночь

– Этот титул – большое преувеличение, Дженет, – заверил он с ответной улыбкой. – Его навесили на меня после одной глупой истории с прессой. На самом деле я к ней и близко не подойду. Я боюсь космоса.

– Я тоже. Но отец пригласил вас, потому что вы – Лунный доктор.

– Он знает о Луне в миллион раз больше меня. А также, несомненно, знает, что для девушки, чей парень сейчас облетает Луну, совершенно нормально тревожиться за него и считать то место, которое он исследует, неким сверхъестественным врагом.

– Боязнь луны началась у Дженет задолго до того, как она обручилась с Томом Кимбро, – рассудительно возразил старший.

– Да, папа, но я боюсь еще и за Тома.

– И напрасно. Доктор Сноуден, я пытаюсь объяснить Дженет, что в прежние времена девушкам, обрученным с полярными исследователями, было ничуть не легче. Даже тяжелее, потому что экспедиции длились годами.

– Да, папа, но они не могли выйти во двор, увидеть в небе Антарктиду или северную полярную шапку и думать, что он там, хотя его и не видно. – В ее голосе снова появились почти истеричные ноты, и она медленно обернулась. – Мне иногда кажется, что Луна сделана изо льда, – побледнев, сказала она. – Грязного льда с пузырьками внутри.

– Опять эта безумная теория, Дженет! – сердито проговорил ее отец. – Как вообще дочь профессионального астронома может думать об этой смехотворной Welt-Eis-Lehre?[36]

– Здесь становится холодно, – твердым голосом заметил доктор Андреас Сноуден. – Мы можем продолжить в доме.

На этот раз профессор Макнеллис не стал возражать.

Комната выглядела довольно уютной, хотя и была заставлена книжными полками и застекленными витринами с мелкими метеоритами, а также другими предметами, представляющими интерес для астрономов. Когда все расселись, профессор Макнеллис налил кофе доктору Сноудену. Тот дружески улыбнулся дочке профессора и сказал:

– А теперь я попрошу вас рассказать обо всем подробно, Дженет. В подобных случаях я обычно беседую один на один, и завтра нам это предстоит, но сегодня будет удобней так. Значит, ваша мать умерла, когда вы были маленькой, и вы всю жизнь прожили с отцом, выдающимся специалистом по изучению Луны, хотя его основная специализация – метеоры… А совсем недавно вы обручились с лейтенант-коммандером Томом Кимбро, пилотом первого американского исследовательского корабля, вышедшего на лунную орбиту, и он несравненно ближе к званию Лунного человека, чем я – к титулу Лунного доктора.

– Однако мы с Томом знакомы уже много лет, – с улыбкой добавила девушка, которая явно успокоилась, оказавшись под крышей. – Папа всегда был связан с лунным проектом.

– Хорошо, а теперь расскажите мне о своей лунобоязни. И прошу вас, профессор Макнеллис, воздержаться от профессиональных комментариев, даже если речь зайдет о теории космического льда.

Он произнес эту просьбу шутливым тоном, но прозвучала она как приказ. Профессор, заметно расслабившийся с тех пор, как начал изображать радушного хозяина, благосклонно отнесся к ней.

Его дочь благодарно посмотрела на молодого доктора, а затем задумалась.

– Хуже всего эти кошмары, – сказала она чуть погодя. – В последние два месяца они стали еще ужасней. Я даже испугалась, что схожу с ума. По правде говоря, мне кажется, что я схожу с ума еще десять минут после того, как просыпаюсь. Так было, когда я два месяца назад встала с постели, взяла папин револьвер и выпустила все пули в луну, смотревшую в окно спальни. Потом до меня дошло, что это было символическое действие, – я понимала, что не могу попасть в луну, но была уверена, что должна это сделать и тем самым сохранить рассудок. Иначе мне пришлось бы забраться в наше бомбоубежище и никогда больше не выходить оттуда. Понимаете, так бывает, когда что-то разрывает ваши нервы, заставляет испуганно сжаться, если вы немедленно не броситесь в атаку, пусть даже судорожно и неумело.

– Я понимаю, – серьезно сказал доктор, и в голосе его ясно прозвучало участие. – Дженет, что происходит в ваших снах?