Корабль-звезда

Мемор обуревали неприятные ощущения. Распаленное Подсознание стучалось, требовало внимания к себе, но времени не было.

– Погружение? Это может им навредить.

Тананарив, кажется, слушала разговор, но благоразумно отмалчивалась.

– Вот почему нам требуется несколько каналов. Подключение может губительно воздействовать на них, и в этом случае понадобятся резервные экземпляры.

Мемор спросила негромко, чувствуя, как Подсознание колотит тремор:

– А что за кризис?

– У нас серьезные проблемы со Струей.

Часть двенадцатая Слово Камбронна

Считается, что при Ватерлоо генерал Камбронн в ответ на предложение сдаться воскликнул: «Гвардия умирает, но никогда не сдается!» На самом деле Камбронн ответил: «Merde!»[24]; по сей день французы иносказательно обозначают это слово как «le mot de Cambronne»[25]. Оно эквивалентно нашему четырехбуквенному слову для испражнений[26]. Вся полнота разницы между возвышенным и приземленным описаниями войны заключена в различии между этими двумя цитатами.

Эрнест Хемингуэй, Люди на войне

36

Первый взгляд на Птиц, управлявших большой небесной рыбой, ошеломлял. Клифф видел раньше таких особей Народа, при проникновении внутрь через воздушный шлюз: очень давно, как сейчас казалось. Потом до него доходили отрывочные сведения о Народе из передач с борта «Искательницы солнц».

Но эти Птицы выглядели иначе: крупнее, с длинными кожистыми шеями и большими головами. Перья скрывали форму тела. У тех Птиц, возле воздушного шлюза, тоже были перья, но не такие длинные, роскошные и цветастые. Когда отряд Клиффа и группу силов конвоировали на борт, три крупных Птицы встопорщили перья и громко зашелестели ими, а шейные бахромы стремительно замелькали разными цветами – фиолетовые, розовые и слоновой кости. Нижние части оперений казались нежнее, и там цветные полосы отливали коричневыми и контрастно-фиолетовыми оттенками.

.

– Они… совсем как огромные павлины, – шепнула Ирма.

Клифф кивнул. На Земле у павлинов несоразмерно огромное оперение служило целям брачного ритуала. А эти вечно изменчивые, громко шуршащие перьевые рисунки явно играли куда более существенную роль в коммуникации. Под слоями перьев просматривались узловатые мышцы тазового пояса. Свободно сочлененные плечи позволяли хитроумно контролировать перьевые дискурсы.

– Я бы предположил, что это скорее невербальная коммуникация.

Кверт жестом выразил согласие.

– Вон те полые перья указывают настроение. Те, похожие на кисточки, возле ушных раковин, канализируют звуки. Много перьевых сигналов. Шелест и шорох тоже сигналы передают. И выбор цвета много информации дает.

Айбе проговорил:

– Структурная цветовая кодировка, думаю. Микроканальцы такие тонкие, что там происходит интерференция падающего света, который переотражается в том цвете, какой желателен Птице.

Клифф смотрел, как блестят и переливаются на свету, меняясь под разными углами зрения, великолепные радужные, синие и зеленые плюмажи.

– Отражения от волоконец, да, похоже.

Люди и силы стояли, сбившись в кучку. В большую каюту медленно, скользящей походкой вступили Птицы. Остановились. Огромные чужаки нависли над пленниками и издали серию длинных упорядоченных гогочущих звуков.

– Что они говорят? – спросил шепотом Терри.

– Приветствие посетителям. Но посетителям низшего ранга, которые о том в ответ заявить должны.

– Заявить? – переспросила Ирма тоже шепотом. – Как?

Кверт обратился к другим силам с быстрым журчащим вопросом. Те ответили коротко, негромко, отрывисто.

Кверт посмотрел на людей. Его морда сморщилась, обретя сухое спокойное выражение.

– Силы не заявят, и вам не надо.

– Хорошо, – ответил Айбе, остальные кивнули. Не надо им почестей, но и унижаться не заставят.

Клифф изучал пронзительные птичьи глазки особей Народа, которые сложно было с чем-то перепутать: крупные, но сейчас полускрытые за тяжелыми веками, сжатыми в щелочки. Зрачки большие и черные, радужки ярко-желтые. По ту сторону глаз что-то происходило. Клиффу показалось, что Птицы неторопливо, задумчиво оценивают группу людей и силов. Высокие пернатые чужаки покачивались на здоровенных задних лапах и хвостах, жестикулировали, перешептывались, не сводя взоров с пленников. Клиффа пронзило неприятное ощущение опасности, но совершенно особое, взывавшее к примитивным рефлексам. Ноздри его непроизвольно раздулись, он автоматически принял стойку готовности к драке – сжал руки в кулаки и упер в бедра – и смело встретил взгляды чужаков.