Корабль-звезда

– Им нужна наша помощь, – ответил Редвинг. – На Глории. Мы первыми туда доберемся, если разгонимся на полную. Мы там можем все разведать. И пообщаться с глорианцами, которые думают, что это люди управляют Чашей. Они приняли наши радио– и телепередачи, а поскольку мы на одной линии обзора, решили, что и Чаша наша.

– А мы обязаны?.. – нахмурилась Бет.

– Это входит в условия сделки. – Редвинг улыбнулся. – Тананарив говорит, принять одно условие – значит принять все.

– Ну, – рассмеялся Карл, – какие вопросы. Конечно, мы согласны.

– Они просят, чтобы мы помогли распрямить стоячий кинк. Он скребет по окрестностям Свища и, если ничего не сделать, в этом состоянии останется. Но если пролететь через него в нужном режиме, может, неустойчивость распадется.

Карл сухо отозвался:

– Я бы это описал в более сочных выражениях, более прецизионно. Но думаю, что при такой плотности потока, да с Бет у штурвала, мы справимся.

Бет рассмеялась чуть надрывно.

– Бет, идеальный пилот у штурвала, думает, что ей нужно выспаться. Как следует выспаться. А потом – много кофе.

Редвинг улыбнулся и наконец сел в кресло. Его целую вечность не видели в такой расслабленной позе. Окинув взглядом видеостены с анализом ситуации, он проговорил:

– Если сейчас пролететь вниз по Струе, вернуть кобылку в плазменное стойло Свища, потом наружу… ну, можно же описать петлю и вернуться на простую орбиту.

Бет нахмурилась.

– Назад в безопасную морозилку?

– Некоторые останутся здесь, – повторил Редвинг. – Ледоразумам нужна новая раса, чтобы навести в Чаше порядок, насколько возможно. Птицы о нас когти обломали, и за это у них полицейские жетоны отберут. А нам – вручат.

Бет кивнула, понимая, что ее пилотская карьера близится к завершению.

48

Когда поток мыслей и картинок наконец ослабел, Тананарив почувствовала крайнее истощение. Ледоразумы объясняли ей происходящее в неизменной для себя текуче-спокойной, холодной манере, но творилось столько всего странного и грандиозного, что она толком не находила ответов. Большую часть информации просто молча перерабатывала. Даже это истощало. Но потом ее кое-что озадачило, и она задала вопрос.

– Почему ваша Струя так легкодоступна? Я хочу сказать, звезда и Чаша ведь нестабильны, все время нужно следить за устойчивостью системы и компенсировать возмущения, грозящие развалить конструкцию. Кто бы ни пожелал вам навредить, сразу увидит в Струе, сердце системы, удобную цель.

Небольшая задержка, явственное замешательство. В ее сознании проплывали размытые образы. Подергивались ажурные пряди протуберанцев, покидая звезду. Время от времени Струю выгибало в сторону, но плазменные сгустки, называвшие себя Диафанами, помогали ее выровнять. Диафаны разглаживали Струю и возвращали ее на прежнюю траекторию, равномерную и уверенную, проходящую через Свищ. Все налаживалось. Хотя бы номинально.

– Зачем вы оставили ее в таком уязвимом положении? В смысле, мы ведь просто пролетали мимо и проскользнули внутрь, пролетев по Струе. Мы и тогда рисковали нарушить ее течение, чисто случайно. А другие существа, другие чужаки, они ведь могут захотеть повергнуть вас таким образом.

Некоторые пытались.

– И какую стратегию вы тогда применяли?

Тананарив устала, но понимала, что чем больше узнает, тем лучше. Редвинга заинтересуют любые подробности.

Вообрази себе одинокое подразделение войск перед неизбежной атакой врага. Нужно отыскать участок местности, наиболее подходящий для сражения, и закрепиться там. Правильный ответ – принять бой на краю пропасти. Это оставит солдатам выбор из двух вариантов: сразиться или отступить, но отступление в данном случае равнозначно падению в пропасть и гибели. У врага тоже есть выбор: атаковать или отступить. Возможность отступить ослабляет решимость атакующих. Твои же бойцы кажутся врагу бесстрашными, ведь они сознательно поместили себя в безвыходное положение. В подобной ситуации враг скорее не решится атаковать, чем наоборот.

Тананарив удивилась.

– Значит, вы позволяете загнать себя в угол? Это у вас оборона такая?