Корабль-звезда

Ирма полезла следом, а Клифф развернулся и выстрелил из лазерника в целеустремленно ползущих через край бежевой кирпичной крыши паучар. Лучи пробили в панцирях нескольких тварей дыры, но паучар это не слишком смутило. Одного, впрочем, Клифф подстрелил прямо в центр брюшка, и тварь, раскинув лапы, застыла. До паучар было всего пять метров. Клифф перегнулся через край и отсоединил крюк. Времени скользить по канату к деревьям не осталось, как и уверенности, что у паучар не хватит прыти воспользоваться им. Другой конец черного каната был надежно обмотан вокруг дерева метрах в тридцати, так что Клифф просто схватился за свой, разбежался и прыгнул. Его дернуло и повело в сторону, захватило дух, в плече что-то сместилось – чуть не вывихнул, надо полагать. На лету Клифф кувыркнулся, не выпуская каната, и попытался схватиться за него крепче. Деревья приближались. Клифф врезался в крону ногами вперед, его хлестнула листва, одна ветка оцарапала лицо, другая, резкая боль пронзила ребра. Клифф судорожно глотнул воздух и не столько соскользнул по веревке, сколько свалился почти вертикально вниз, проехался по зигзагообразно искривленному стволу бед– рами и промежностью, но умудрился не потерять ориентацию в пространстве и коснулся земли ногами. От удара его скрутило в три погибели, ребра снова пронзила острая боль, перед глазами все поплыло. Он лежал, пытаясь отдышаться, а его теребили руками и лапами, помогали подняться.

Терри крикнул:

– Бежим!

Клифф повиновался, но получилось у него это скверно.

Паучары кинулись в погоню между деревьев, оглашая лес надсадным визгом. Но они были маленькие, а если в чем люди и мастаки, подумал Клифф, так это в старом добром искусстве бегства.

Он то и дело сбивался с темпа, подволакивал ногу, и, когда паучары наконец отстали, из Клиффа от усталости дух вышел вон.

31

Редвинг смотрел на проплывающие под кораблем пейзажи Чаши, позволяя себе ненадолго отвлечься и насладиться великолепным зрелищем. Вскоре он вернулся к работе и переключил видеостену на внутренние камеры. В саду, на дисплеях слева и справа от него, две пальцезмейки скользили среди растений, что-то выдергивали, куда-то сажали семена, а третья – Фистер, самец, темней и немного крупней их, – возился с двумя свиньями под общий гомон, шипящее хихиканье и хрюканье. Редвинг с трудом удержался от смеха, но больной вопрос не отпускал его. Чего я мог не предусмот– реть?

Спустя пару минут должна была явиться Бет, и он снова перевел видеостену в режим пейзажей Чаши. Потом извлек пожелтевший, местами порванный листок бумаги. Капитану полагалось несколько килограммов багажа – в этом смысле письмо не значило почти ничего, а в личном – всё. Письмо из Хантсвиллского госпиталя, откуда отцу не суждено было вернуться. Редвинг получил его в десять лет, и тогда для него это стало откровением. А сейчас – чем-то даже большим.

Живи на полную. Рискуй. Тщательно обдумывай свои действия и действуй. Говори. Держи разум раскрытым, а сердце горячим. Не убивай время. Живи, живи, живи, ведь настанет день, когда не сможешь.

Он вспомнил папу в лучшие его годы: в темных волосах поблескивают опилки, отец деловито пилит бревно из ели Дугласа – два на четыре – жужжащим лезвием круговой пилы, потом стряхивает опилки, быстро оценивает сделанное, держась за вбитые в дерево гвозди, кивает, рассекая макушкой влажный ароматный пыльный воздух, вынимает еще один гвоздь изо рта, где зажимал его передними зубами, отстегивает с пояса молоток с шаровым бойком, двумя быстрыми ударами и финальным легким толчком заканчивает работу, ослепительно улыбается и идет дальше.

Редвинг уставился на листок бумаги, наверное в тысячный раз, потом отложил. Слова, написанные несколько веков назад, все еще истинны.

Бет постучалась в дверь тесной каюты. Он встал, открыл, кивком приветствовал ее. Точно вовремя.

Бет села напротив, и он сделал вид, что заканчивает вносить записи в вахтенный журнал. Впрочем, он не совсем притворялся. Нужно было постоянно отслеживать поведение «Искательницы солнц» на бурных волнах плазмы и магнитных полей. И готовиться к полету по Струе. Команда работала сверхурочно и нервничала.

С Бет ему пришлось тяжелее всего. Она провела внизу много месяцев и ухитрилась вернуться на борт. Впечатляющее достижение. Она пользовалась безусловным авторитетом у экипажа. Она потчевала их рассказами об инопланетянах, своих хитроумных трюках и чудесах Чаши. Она испытала невзгоды и сбежала из тюрьмы. Она просчитала оптимальный путь по чужацкому артефакту и сумела реализовать план. Вернулась домой на чужацком же аппарате. Редвинг за все это повысил ее сразу на два звания. На Глории – а мы туда доберемся, провалиться мне на этом месте! – именно Бет будет командовать первой высадкой. Но ее лицо не сулило доброго.