Кораллы мертвеца

– Только французская, – кипятился Вадик Бобрикин, помощник Конева, славившийся своей приверженностью к экстравагантным нарядам. Правда, в самом агентстве он старался особенно не шокировать коллег, зато вне пределов "Белого грифа" давал полный простор своей фантазии и эстетическим пристрастиям. Однажды его встретили в ГУМе в светло-бежевом плаще до пола, коричневым платочком на шее и элегантной тросточкой в руке, в другой раз видели на спектакле в "Новой опере"в черном бархатном пиджаке, украшенном стразами. А его белая дубленка повергала многих в состояние тихого транса. В грязно-серой Москве это выглядело как вызов всем прописным канонам и негласным правилам, согласно которым россияне должны одеваться поскромнее и потемнее, дабы не пачкать свою одежду в транспорте и не выделяться из толпы. Словом, Вадик был как две капли воды похож на модного клипмейкера или продвинутого художника, но никак ни на помощника директора детективного агентства. Однако при своей склонности к эпатажу, Вадик обладал феноменальной памятью и мог, мгновенно оценив ситуацию, быстро найти правильное и единственно верное решение. Это был своего рода негласный организационный мозг агентства и одновременно ходячая энциклопедия. Но у Вадика была одна большая слабость – Франция. Любовью к ней Вадик страдал давно. В детстве он закончил французскую спецшколу, запоем читал галльских классиков, а отпуск проводил исключительно в Париже или на Лазурном берегу.

– Лучше наша кухня, исконно русская, – спорила с ним, поджав губы, Софья Петровна, главбух, которую все немножко побаивались. Это была полная сорокапятилетняя женщину, всю свою жизнь, посвятившая дебетам и кредетам. Ну, Софья Петровна, – нервно похохатывал Вадик, – вам ещё избу кондовую подавай да кисели гороховые. – Кстати, очень вкусно – кисели из гороха, не сдавалась главбух. – А может лучше корейская кухня, – робко вставляла Мариша Меркулова из аналитического отдела, которой сильно симпатизировал Алексей Ярин. И многие в агентстве даже гадали: скоро ли будет свадьба. Увольте, лягушек глотать, червей, тухлые яйца, – не унимался помощник Конева, – ты хоть раз пробовала их? Вот когда я был месяц назад в Париже… – Я бы тоже хотел нашу русскую кухню, – обнаруживал скрытую теплоту патриотизма Алексей Ярин, – расстегаи, кулебяки, гурьевская каша. – Нам только каш не хватало, – бурчал Вадик. – Будем питаться кашами, скоро ноги протянем. Попробуй, поработай мозгами на каше, каша и получится.

Такие споры повторялись в агентстве с неукоснительной регулярностью. Катя как раз попала в эпицентр разгоревшегося диспута. Она хотела было улизнуть от участия в нем, но её перехватил Бобрикин. – Катерина сейчас нас рассудит, какая кухня лучше. – Туземная, – пошутила Катя, – блюдо из Вадика в пальмовом соусе. – Нет уж дорогая, не отпирайся. – Тогда английская. Творожный пудинг, заяц по-корнуэлльски. – Лопоухой стать захотелось? издал жизнерадостный смешок Вадик. – С тобой, Бобрикин кем угодно станешь, заморочил всем голову этой кухней. – Вопрос серьезный и требует тщательной проработки. Не можем же мы доверить наши желудки, бог знает чему. – А может Вячеслав Артемьевич вообще кого-нибудь пригласит из "Макдональса" – робко вставила Мариша.

При этих словах на всех лицах выразилось уныние. Вместо гусиной печенки а-ля франс, расстегая с хрустящей корочкой или, на худой конец, лапши по – корейски в воображении спорящих возникли пластиковые стаканчики, розовые сосиски, неприлично торчащие из булки и громоздские котлеты биг-мака, щедро политые ядовито-красным кетчупом, напоминающим кровавое месиво из гангстерских фильмов. – Ты, Мариша, того, не пугай нас, – строго осадила её Софья Петровна. – Кажется, главный идет, – трагически прошептал Вадик и с быстротой молнии устремился вперед по коридору.

Софья Петровна, высоко подняв голову, прошествовала мимо Кати, обдав её густо-тяжелым ароматом духов. "Похоже на "Опиум" или "Злато скифов", гадала Катя, – надо будет как-нибудь спросить поделикатнее. Мариша, дружески кивнув Алексею, зацокала каблучками, и Алексей с Катей остались в коридоре одни. – Я уже переговорил с главным. Он вроде бы дает "добро" на твое дело. Придет, переговори с ним. Как настроение? – Ничего. Была утром в этой конторе. Побеседовала с сотрудниками. – Ну и как?

Катя неопределенно пожала плечами. – Ты же знаешь специфику детективного расследования. Сначала мы бродим, как ежики в тумане, потом нам начинают мерещиться разные морды, вырисовываются контуры каких-то фигур. Так потихоньку, и воссоздается полная картина происшедшего. – Ладно, звони. Успеха тебе.

Когда Катя вошла в свою комнату, где кроме неё ещё сидела машинистка Марина, та подняла голову. – Привет. Холодно на улице? – Терпимо. Скорее бы жара. Надоело мерзнуть. – Это точно.

Катя сняла трубку телефона и набрала внутренний номер секретарши Конева Веры. – Вячеслав Артемьевич у себя? – Да пришел. Ты на прием? – Если сможет. – Сейчас спрошу. Не клади трубку.

Через минуту Катя услышала Верин голос.