Корделия

Он высморкался и пошел в гостиную играть на фортепьяно. Корделия проводила мужа взглядом. Она чувствовала себя не очень-то уютно, но в конце концов тряхнула головой, словно прогоняя горькие мысли. Когда явились семеро представителей семьи Блейков, пресловутые часы вовсю тикали и отбивали время в углу прихожей. Вообще-то они были чувствительны к перевозке и переноске, но Корделия не хуже отца изучила тонкости их характера.

Брук справился с дурным настроением и в промежутках между сморканием и прокашливанием разыгрывал гостеприимного хозяина. Откровенно говоря, он даже наслаждался такой ролью. Эти люди сильно отличались от его отца и благодарно отзывались на каждый знак внимания! Бруку выложили семейные новости. Эстер без пяти минут помолвлена с долговязым молодым шотландцем по фамилии Скотт, с которым она познакомилась на свадьбе.

Хью Скотт учился вместе с Бруком в школе и до сих пор числился среди его лучших друзей. Он работал журналистом в редакции "Манчестерского курьера". Все пришли к единодушному мнению, что было бы замечательно, если бы сестры оказались замужем за двумя приятелями.

По предложению Корделии дядя Прайди показал мистеру Блейку и Эстер свои сокровища, а после ужина сели играть в карты. Это был самый веселый вечер, какой когда-либо знала эта гостиная. К концу ужина аккуратная прическа миссис Блейк совершенно растрепалась, а к тому времени, как на столе перед ней собралась горка фишек, означавшая пятикратный выигрыш, весь пол был усыпан шпильками.

Вот какую приятную картину застал мистер Фергюсон, появившийся в наглухо застегнутом сюртуке, крупный и величественный. Он постарался придать своему лицу радушное выражение, но игра все равно была испорчена. Они, правда, еще сыграли пару партий под его наблюдением, а затем миссис Блейк пролепетала, что им, пожалуй, пора. Ее муж, ставший с приездом мистера Фергюсона очень молчаливым, вынул большие серебряные часы и поднялся со словами: "Да, а то завтра дети будут как вареные". Все вдруг засуетились.

Корделия помогала отцу одеться в прихожей. На какие-то несколько минут они остались одни, и он улыбнулся ей прежней ласковой улыбкой.

– Все было прекрасно, Делия. Дом изменился к лучшему с тех пор, как я видел его в последний раз. Теперь в нем больше жизни. Должно быть, благодаря тебе. Тебе и дорогому Перси (так они в тесном семейном кругу именовали часы). Он идет точно?

– Превосходно, папа.

– Мне показалось, что бой какой-то вялый. Его не переставляли?

– Может, неровно стоит? Завтра проверю.

– Часы не любят чужие руки. Кто в этом доме ухаживает за ними?

– Не знаю, папа. По-моему, они просто идут себе и идут, пока не кончится завод.

Мистер Блейк издал звук, выражавший крайнюю досаду.

– Это никуда не годится. Ты счастлива, Делия?

Корделии стало неловко. Меньше всего ей хотелось отвечать на подобные вопросы.

– Да, папа, очень. Разве по мне не видно? Разве я не свечусь от счастья? Послушал бы ты, как я распеваю по утрам.

– Ничего, что я спрашиваю? – мистер Блейк дотронулся до руки дочери. – Понимаешь, когда мне приходится отдавать на сторону часы, я не перестаю беспокоиться о них. Что же говорить, если речь идет о моем собственном ребенке?

– Конечно, – Корделия поцеловала отца в щеку и легким тоном добавила: – Но ты вовсе не отдал меня на сторону. От меня так просто не отделаешься. Ведь я дважды в неделю приезжаю в гости. И уж конечно, ты сразу обратишь внимание, если я начну фальшивить. Наверное, я создана для того, чтобы жить, как леди. Мне так нравится! Раскатывать всюду, отдавать распоряжения слугам…

– Всего этого я не мог дать тебе.

– Не в этом дело, – Корделия смутилась. – Ты дал мне самое главное, то, что действительно важно. Однако эти вещи мне тоже нравятся. Наверное, я обжора. Гурман. Но это делает жизнь такой приятной!

Из галереи донесся глубокий голос мистера Фергюсона – он объяснял миссис Блейк смысл одной из картин, писанных маслом и отличавшихся несколько мрачным колоритом. Мистер Блейк повернул голову в ту сторону.

– Мы что, слишком засиделись? Вроде бы, он должен был вернуться уже после нашего отъезда?

– Не беспокойся. Брук сказал, на фабрике что-то вышло из строя.

Мистер Блейк испытующе посмотрел на дочь.

– Ты, наверное, сочтешь меня старым брюзгой, Делия, но мне не хватает твоих шуток. У других так не получается. Хотел бы я знать: твоя мать уже закончила восторгаться этой дурацкой картиной?

Они распрощались. Мистер Фергюсон предложил было свой экипаж, но когда Блейки запротестовали – мол, не стоит беспокоиться, – не стал настаивать. Вечер был холодный, но ясный и безветренный. "Одно удовольствие прогуляться пешком", – сказал мистер Фергюсон. Холлоуз запер парадную дверь.

Корделия поспешила в гостиную – убрать карты, но Патти с Дорис ее опередили. Теперь они расставляли по местам столы и прочую мебель. Она подобрала с дивана забытую матерью тамбурную вышивку и пожелала доброй ночи тете Тиш, которая мирно клевала носом и продремала бы еще битый час, не окликни ее мистер Фергюсон.