Корень «Suomi»

…В углу у камина сидел, принюхиваясь к запаху баранины, Юсси. Ибо в центре стола стоял пятилитровый чугунный казан с бурятским пловом.

Над ним колдовала Динара.

– Сытый голодного не разумеет, – ещё раз решил разрядить атмосферу отставной директор Дома композиторов. – Приступим?

– Наш плов надо накладывать в тарелки осторожно, – назидательно говорила авторша блюда. – Его ни в коем случае нельзя перемешивать… Ни когда готовишь, ни когда угощаешь. Иначе рис не будет похрустывать на зубах. И это будет уже не бурятский плов… А просто рисовая каша с мясом.

Сергей, высоко держа в руке полиэтиленовый пакет с яркой эмблемой какой-то импортной фирмы, встал и коряво сымпровизировал:

– Не стоит ездить на машине!
Не стоит подходить к рулю…
Настойку эту на рябине
Настой… настой… настой… настой…
Настойчиво я вам на…лью!

И он вынул из пакета купленную в супермаркете Зеленогорска (Терийоки) финскую «рябиновку». Вот в чём, оказывается, был его замысел.

– Эх! Рябиновая-рубиновая! – крякнул тоже в рифму гость с птичьей фамилией.

Крякнул как каркнул. Строгому Юсси это не понравилось и он коротко, но чётко тявкнул из своего угла.

– На ваш привет у нас есть ответ! – это вскочил и вступил в поэтический конкурс Петрович.

Он подбежал к дверце просторного стенного шкафа из чёрных брёвен и стал одну за другой доставать бутыли разной (иногда странной) формы – цилиндрические, пирамидальные, прямоугольные, шарообразные. Все они были заполнены золотистым яблочным самогоном – а-ля кальвадос. Результат его годичного труда в штате Союза композиторов России. Каждый сосуд Петрович сопровождал словами:

– За всё хорошее против всего плохого!

На некоторых бутылках были видны клочки бумажных наклеек с названиями давнего содержимого.

Человек с птичьей фамилией вдруг напрягся, выхватил одну из бутылок и словно прокукарекал:

– Яд!

На бутылке тёмно-синего стекла, действительно, отчётливо виднелась фабричная рельефная надпись по-латыни «VENENUM».

В охватившем всех волнении никто не заметил, как возле стола появился старый настройщик Пётр Ильич Залесский, уже не в белом халате, а в сером фланелевом сюртуке, при шёлковом чёрном галстуке и с набриолиненной по старым понятиям седой головой.

– Прошу извинить меня за опоздание… Что вас всех взволновало?

– Яд! – раздалось сразу несколько голосов.

– Ничего удивительного… – он усмехнулся. – Это же бывшая финская аптека. Никакой не «Маннергейм», а просто загородный дом провизора Яксиляйнена.

Юсси тявкнул, приветствуя своего доброго знакомого.

– Вот и Юсси согласен, – засмеялся Пётр Ильич. – Я думаю, Ян Аркадьевич как здешний юрист сие подтвердит.

Эти слова старик обратил к человеку с птичьей фамилией.

– А как же! – каркнул тот и, глядя на окутанный ароматными парами плов, сглотнул. – Ну, начнём?

Всё общество, наконец, обратилось к плову Динары, миниатюрным калиткам Кирсти, финской «рябиновке» Сергея и яблочной настойке Петровича, которую, тем не менее, никто не рискнул попробовать, глядя на аптекарскую злополучную посуду.

Между тем старик Залесский вынул из заднего кармана брюк плоскую серебряную фляжку и спросил:

– Может быть, кто-нибудь пожелает кагора?

– Кто-нибудь пожелает… – откликнулся Иван Крылов.

* * *

…Здешние белые ночи гораздо светлее петербургских. Сергей и Иван бодрствовали в номере архитектора.

Сергей диктовал, сидя в поношенном кресле и глядя в свой гаджет.

Иван, стоя возле рояля и разложив бумажки на блестящей чёрной крышке инструмента, записывал в блокнот-дневник.

– Начнём со страшилищ?.. – предложил композитор. – Туонела – сторож земли с железными зубами и тремя сторожевыми псами на каменных цепях.

– По-нашему получается «туннель»… Хорошо-то хорошо, но уж больно тяжело… Не годится… Недосуг…

– Укко – гром небесный. Радуга – его стрела, он рычит как Илья-пророк.

– Это может пригодиться.

– Випунен – древний великан, сросшийся с землёй. На бороде его растут осины и ольха, на зубах – сосны.

– Его на лесозаготовки… Недосуг.

– Накки – водяные люди с копытами, Пиру – лесной демон, Кехно – вроде нашего чёрта, Лемпо – дух неудачи, Калма – смертная сила…

– Давай кого-нибудь подобрее… – пошевелил усами зодчий.

– Пожалуйста: Саунатонту – чистый дух бани, Пара – добрые духи, приносящие молоко и деньги, Тампо, Миэлукки, Мяте – добрые хозяева лесов, маахисы – подземный народ.

Они ходят вверх ногами по обратной стороне земли и считают, что если перевернуть одежду наизнанку, то левое станет правым и наоборот. Полезный, кстати, совет.

– Маахисы! Интересная публика…

– Запомни… На всякий случай.

– Ну, а кто такой Вяйнямёйнен, тоже наш знакомый из того директорского шкафа? – смеясь, спросил Иван.

– Он добрый… Музыкант, певец, смастерил кантеле (по-нашему – гусли), добыл огонь… У него есть брат – Ильмаринен, кузнец, фигура непростая, если почитать «Калевалу»…

– Ну, а наших ты выписал?