Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

Первое сообщение тонуло в уже знакомых помехах. Через бульканье и свист неизвестный доброжелатель пытался что-то объяснить про какой-то барьер, но по-прежнему разобрать можно было лишь отдельные слова, да и то с трудом. Вместо номера абонента в окошке АОНа горело «error #252», так что вся затея с определителем оказалась бесполезной. Второй звонок прошёл сегодняшним утром со служебного телефона Серёги, и запись на кассете звучала так:

— Воронёнок, что за розыгрыши? Так порядочные люди не поступа… А это ещё что?! — голос обрывался, и плёнка некоторое время крутилась молча, пока автоматика не остановила запись.

Сердце сжало дурное предчувствие, и Сашка начал лихорадочно набирать номер, в спешке промахиваясь пальцами мимо кнопок.

Гудок, ещё гудок, ещё один… Там что, уже разбежались все? До обеда же полчаса! Нет, вроде трубку подняли…

— Алло?

— Сергея будьте добры! — попросил Сашка.

— Какого Сергея? — недружелюбно спросили в трубке.

— Обычного. Он у вас один и есть…— удивился Сашка. Коллектив лаборатории насчитывал шесть человек, все они прекрасно знали воронковский голос, да и никаких других Сергеев, кроме Кози, там не было.

«Практикант какой, что ли? Вряд ли… Голос взрослого человека, причём явно привыкшего, что на его вопросы отвечают без пререканий».

Тем временем на другом конце линии послышались неразборчивые звуки — похоже, что трубку прикрыли рукой и о чём-то совещаются. Потом незнакомый голос послышался снова:

— Он сейчас не может подойти к телефону. Что вы хотите?

— Это из канцелярии. Он ведомость на отпуска ещё не принёс,— сам не зная зачем соврал Воронков и повесил трубку. Так ему и поверили — из канцелярии. По городскому-то телефону!

Он немного поколебался, а затем набрал другой номер, похожий на первый. Благодаря Козе он перезнакомился с половиной девушек отделения «Э», с некоторыми даже подружился, и сейчас звонил одной из них. На этот раз трубку взяли сразу.

— Марина? — заторопился Сашка.— Это Воронёнок. Что у вас там в шестой происходит? Я звоню — там вместо Серёги кто-то незнакомый, да въедливый такой!

— Ой… Сашенька, тут беда. Серёжку…— девушка всхлипнула.— Убили его. Прямо там, в лаборатории нашли!

— Как? — остолбенел Воронков.

— Я не знаю! Там все куда-то ушли, а пришли, он уже… всё. Милиция приехала, следователь, собаку привели — только она как остановилась перед дверью, так дальше ни в какую. Химии, наверное, не любит… Ой, да что я говорю! Тут такое, а я про собаку…— Марина снова всхлипнула, и в трубке запищали короткие гудки.

— Извини,— тихо сказал Воронков, обращаясь то ли к Марине, то ли к Сергею, и машинально опустил трубку на рычаг.

«Я вроде бы куда-то шёл…— подумал он безо всякого интереса.— Ах, да, подсчитать убытки…»

Сашка вспомнил вчерашнее утро и Козю, уходящего за дверь с баночкой в руках. Всего лишь маленькая такая баночка с жидкой дрянью в ней, такой дряни в каждом отстойнике кубометры — и вот: милиция, следователь, собака… Свидетели, экспертиза, отпечатки пальцев — деловито, отработано, обыденно.

А как теперь жить человеку, твёрдо уверенному в том, что именно он, и никто другой, стал причиной смерти друга?! И мало ли что этот человек сам уже раза три чудом уходил от опасности — чудом или не чудом, но ведь уходил! А Серёга не ушёл. Наверное, даже не успел понять, что вот она, опасность…

Сашка медленно поднял с пола чудом уцелевшую чайную чашку, повертел в руках и с размаху швырнул её об стену, вложив в бросок такую силу, что в стороны полетели даже не осколки, а мелкая пыль. Убытки, значит? Он вытащил «Мангуста», снял пистолет с предохранителя и вернул под плечо. Ладно, посчитаемся!

Идя по улице быстрым пружинистым шагом, Воронков едва сдерживался, чтобы не заорать во весь голос «Вот он я, сволочи, здесь!». Специально свернул в памятный переулок к поликлинике — сейчас он даже хотел, чтобы чёрный «рейтар страха» вновь поджидал его где-нибудь за углом, неважно в каком обличий: всадника ли, мотоциклиста…

Но ни в переулке, ни в глухих дворах, ни на оживлённых улицах, ни на территории ТЭЦ, куда он наконец забрёл, — нигде Сашка не встретил никого из тех, с кем хотелось встретиться и потолковать тет-а-тет. Прохожие, по случайности взглядывавшие ему в лицо, сразу же прятали глаза и делали вид, что совершенно не интересуются этим крепким парнем в дешёвой куртке, напротив, у них сразу же появлялось срочно дело где-нибудь в стороне от его пути.

Несколько раз он вызывающе неторопливо пересекал улицы, по которым шёл плотный поток машин. Визжали тормоза, мигали фары, из-за стёкол доносилась матерщина, но ни разу среди них не возник распластанный чёрный силуэт — в том, что такая машина у «них» не одна, Сашка не сомневался. Не обращая внимания на возмущения водителей, он шёл в следующий проходной двор, а после него снова подставлял себя под колёса, оставаясь готовым в любую секунду начать схватку.

Но ничего не происходило, и через некоторое время Сашка понял, что уже сам не очень-то и хочет в очередной раз лезть под машину.