Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

Человек не может находиться в каком-то одном состоянии вечно. Потрясение, гнев, отстранённое желание разом со всем покончить — примерно через час эти чувства покинули Воронкова, сменившись усталостью и тоской. Никто не хотел выходить на смертный бой, никто не хотел принимать вызов, и та решительность, с которой он вышел из дома, казалась теперь нелепой.

«Герой, блин…— мрачно думал Сашка, возвращаясь.— Кому ты на фиг нужен, красавец? Думал — будет мортал комбат[3] по заказу? Как же! Да плевали на тебя — сиди, жди своей очереди… Знают, сволочи, что хуже этого нету — сидеть и ждать неизвестно чего!»

Тем не менее некоторую пользу этот час на сырых улицах принёс — Воронков вновь обрёл способность рассуждать более или менее спокойно и трезво. Серёгу, конечно, не вернуть… А вот что делать теперь ему? Может быть, стоит пойти в милицию и рассказать обо всём?

Нет, «обо всём» — это перебор. Лучше почти обо всём. А вот насколько «почти»? Можно, конечно объяснить, что с испугу раздолбал телевизор гостевой пепельницей. Так ведь останки несчастного «Рекорда» наверняка повезут на экспертизу — следы жидкости искать. А найдут для начала следы пороха!

Значит, про телевизор нужно будет молчать. И про весёленькую ночь на станции тоже. Зато можно долго и красиво рассказывать про рыцаря. И заодно добавить классическое: «Гражданин Шин провертел в моей стене дырку, и пущает скрозь неё отравляющих газов»,— с точно таким же успехом.

А с другой стороны — мало ли что? В милиции ведь не одни хапуги сидят, вдруг попадётся умный человек, который поверит и что-то такое профессиональное предпримет, отчего сразу всем станет хорошо. Кроме Серёги, конечно…

Дверь квартиры вновь распахнулась легко и без сопротивления — на этот раз её забыл закрыть точно сам Воронков.

«В порыве, так сказать, праведного гнева, мститель, блин…» — оценил он свой поступок. Для большей язвительности Сашка повернулся к зеркалу, оскалил зубы, скорчил рожу — и вдруг заметил, как на разгромленной кухне что-то мелькнуло.

«Так, значит, они всё-таки решились кренделей с доставкой на дом выдать. Ну вот, Воронёночек, а ты волновался!»

Он быстро глянул сквозь дверной проём вперёд.

«Как у нас в комнате? В комнате пусто. Значит гость на кухне, стоит около раковины, иначе был бы виден прямо отсюда. Ладно, добро пожаловать!»

Продолжая двигаться спокойно, словно ничего не заметив, он снял кроссовки и поставил на пол. Потом повернулся и пробормотал как бы под нос, но достаточно громко:

— Хорошо хоть унитаз целый. А то к соседям бы бегал…— и брякнул после этих слов дверью туалета. Извлёк «Мангуста» и, осторожно ступая ногами в носках по полу, пододвинулся к углу, за которым начиналась собственно кухонька. Чуть присел, набрал полную грудь воздуха…

— На пол! — заорал он. Одновременно с этим ноги распрямились, толкая тело вперёд и вверх. Сашка в прыжке перелетел через поваленный холодильник и, вывернувшись как кошка, приземлился спиной к окну, держа пистолет в полусогнутых руках. А ответом ему была лишь ослепительная улыбка — белые зубы между тонких ярко-красных губ. И хотя губы сразу же сжались, Сашка сначала вспомнил именно эту улыбку и лишь потом обратил внимание на всё остальное — белый брючный костюм, бесцветные волосы, как те, что бывают у альбиносов… Вот только глаза у девушки были совсем не красные, а вполне нормального светло-серого цвета.

Альбиноска, поняв, что её узнали, сделала улыбку ещё шире.

— Так всё-таки на пол? Или можно постоять? — спросила она неожиданно низким и сильным голосом. Тон вопроса подсказывал, что в ответе она ничуть не сомневается.

— Ладно, оставайся так, — не стал спорить Воронков и поёрзал спиной, устраиваясь поудобнее, а заодно опирая один локоть на подоконник. Он не хотел, чтобы в случае долгого разговора у него устали руки. Только вот как с ней говорить? Не с банальных же «кто с тобой работает?» «кто тебя послал?» начинать?

Повисло долгое молчание, и первой не выдержала альбиноска.

— Ты разве не хочешь у меня что-нибудь спросить? Например, кто я такая и что мне нужно?

— Хочу. Только, думаю, ты сейчас сама мне расскажешь. Всё-всё расскажешь.

— Ого! Ну и аппетиты у тебя! Всё — это как? Начиная от Большого Взрыва?

— Слушай, красавица, не дури, а? Я ведь сейчас не в том настроении, чтоб шутки понимать.— И для внушительности Сашка качнул пистолетом.

— Да уж вижу! — фыркнула девушка. Даже если она и испугалась, то виду не подала и продолжила: — Ладно, если ты такой нервный, я специально предупреждаю — я попить хочу. Не будешь стрелять?

Не дожидаясь ответа, она повернулась спиной, и наклонилась к крану, предоставив Воронкову оценивать форму обтянутого белой джинсой зада. Форма была неплоха, хотя «объект» и был излишне сухощав. В принципе, женщина должна быть всё же пошире, хотя и в тощих есть свой шарм… Сашка вдруг понял, что разглядывает альбиноску с откровенным плотским интересом, и очень этому удивился. И не время ведь, и не место, а смотри-ка, куда вдруг мысли поскакали!