Коринна, или Италия

В нескольких милях от замка Коринна увидела, что на большой дороге лежит опрокинувшаяся карета и рядом стоит растерянный старый господин. Она велела остановить свой экипаж и, поспешив к нему на помощь, предложила довезти его до соседнего городка. Он с благодарностью принял ее предложение и сказал, что его зовут мистером Диксоном. Коринна вспомнила, что слышала это имя от лорда Нельвиля; она завела с ним беседу и заставила добродушного старика коснуться волновавшего ее предмета. Мистер Диксон был светский человек и любил поговорить; он принял Коринну, имени которой не знал, за англичанку и, не подозревая, что ее вопросы продиктованы жгучим интересом, пустился в подробности и выложил ей все, что было ему известно: желая угодить Коринне, тронувшей его своей добротой, он, чтобы развлечь ее, наболтал много лишнего.

Мистер Диксон рассказал ей, что при встрече с лордом Нельвилем он сообщил Освальду, что отец его уже давно был против союза, который тот собирался теперь заключить; приведя выдержку из письма покойного, старик несколько раз повторил слова, пронзившие сердце Коринны: «Отец запретил ему жениться на этой итальянке; не посчитаться с его волей значило бы оскорбить его память».

Мистер Диксон не удовольствовался этими жестокими словами; он рассказал, что Освальд полюбил Люсиль и Люсиль полюбила его, что леди Эджермон горячо желает этого брака, но Освальд не может на него согласиться из-за некоего обязательства, которым он связал себя в Италии.

— Как? — спросила Коринна, стараясь подавить смертельную тревогу. — Неужто вы полагаете, что лорд Нельвиль не женится на мисс Люсиль Эджермон только из-за этого обязательства?

— Я в этом убежден! — ответил мистер Диксон, радуясь, что его продолжают расспрашивать. — Дня три тому назад я виделся с лордом Нельвилем, и, хотя он мне не открыл, какими узами связан в Италии, он произнес слова, которые я передал леди Эджермон: «Будь я свободен, я женился бы на Люсиль!»

— Будь он свободен! — повторила Коринна; в эту минуту карета остановилась у гостиницы, до которой она взялась довезти мистера Диксона.

Он стал ее благодарить, спросил, где сможет опять ее увидеть, но Коринна больше не слушала его. Она пожала ему руку и, не в силах отвечать, покинула его, не сказав ни слова. Уже вечерело; но все же ей хотелось посетить место, где покоился прах ее отца: этого паломничества жаждал ее смятенный дух.

Глава девятая

Леди Эджермон приехала в свое поместье два дня тому назад, и как раз в этот вечер у нее был большой бал. Соседи со всей округи собрались, чтобы отпраздновать ее приезд. Люсиль тоже этого хотела, быть может в надежде, что приедет и Освальд: в самом деле, он был уже там, когда прибыла Коринна. Увидев в подъездной аллее множество экипажей, она велела остановить свою карету неподалеку от них. Коринна вышла из кареты и узнала дом, где отец окружал ее такой любовью и лаской. В то время она чувствовала себя несчастной, но что значили ее огорчения в сравнении с теперешним горем! Так жизнь наказывает нас за мнимые беды подлинными страданиями, и лишь тогда мы начинаем понимать, что такое настоящее несчастье.

Коринна велела узнать, почему так ярко освещен замок и что за гости съехались туда. Случаю было угодно, чтобы ее слуга обратился с этим вопросом к лакею лорда Нельвиля, которого тот нанял по приезде в Англию. Коринна услыхала его ответ.

— Леди Эджермон, — сказал он, — дает сегодня бал; а лорд Нельвиль, мой господин, — добавил он, — открыл бал с мисс Люсиль Эджермон, наследницей владелицы этого замка.

При этих словах Коринна вздрогнула, но не изменила своего решения. Жгучее любопытство притягивало ее к этим местам, где ее ждало столько страданий; отослав своих слуг, она вошла в парк, еще открытый в этот поздний час, где можно было долго гулять в темноте, оставаясь незамеченной. Пробило десять часов; с начала бала Освальд все время танцевал с Люсиль английский контрданс, который обычно повторяют пять или шесть раз в течение вечера и всегда с одною и той же дамой; при этом у танцующих весьма степенный вид.