Корни

Когда Цыпленок Джордж почувствовал, что Верджил вполне справляется со своей работой, он стал поручать ему трижды в день кормить и поить петушков и взрослых петухов в их загонах, а потом отправлял назад, к Матильде, где он начал работать в поле. И это мальчика вполне устраивало. Джордж ни разу не признавался Матильде, Киззи и другим черным, что испытывает глубокое отвращение к работе в поле. Мысль о том, что под палящими лучами солнца придется бесцельно махать мотыгой, собирать бесчисленных червей с табака, набивать мешки хлопком и выдергивать стебли кукурузы, была для него невыносима. Он постоянно вспоминал слова старого дяди Минго: «Предложи мне хорошее кукурузное или хлопковое поле или отличного бойцовского петуха, я сразу же выберу петуха!» Кровь в нем закипала при первом же известии об очередных петушиных боях. Где бы они ни проходили, в лесу, на открытом пастбище или за чьим-нибудь амбаром, атмосфера сразу же накалялась, как только заводчики начинали стекаться к назначенному месту со своими птицами. Петухи громко кричали, преисполненные решимости победить или погибнуть.

Летом боев не было. Петухи сбрасывали старые перья, а Джордж занимался рутинной работой. Постепенно он привык к тому, что рядом нет никого, с кем можно было бы поговорить – только петухи и старый ветеран, который давно стал домашним любимцем дяди Минго.

– Ты должен был сказать нам, как серьезно он болен, одноглазый ты черт! – заявил он старой птице.

Петух склонил голову набок, словно поняв, что Джордж обращался к нему, а потом продолжил клевать зерно и царапать землю.

– Слышишь?! Я с тобой разговариваю! – не отставал Джордж. – Ты должен был знать, что ему совсем плохо! – Он не отрывал взгляда от прогуливающейся птицы. – Похоже, ты знаешь, что он умер. Интересно, скучаешь ты по старику так же, как я?

Но старый петух продолжал клевать зерно и не проявлял никаких признаков тоски. В конце концов Цыпленок Джордж швырнул в него камешек и прогнал с глаз долой.

Джордж думал, что в следующем году старый петух наверняка присоединится к дяде Минго там, куда уходят старые заводчики и их птицы после смерти. Он гадал, что случилось с самым первым петухом массы – тем самым, которого он выиграл по лотерейному билету в двадцать пять центов более сорока лет назад. Погиб ли он в бою? Или умер достойной смертью в преклонном возрасте? Почему он никогда не спрашивал о нем у дяди Минго? Может быть, у массы спросить? Более сорока лет назад! Масса говорил, что выиграл птицу, когда ему было всего семнадцать. Значит, сейчас ему пятьдесят шесть или пятьдесят семь – он на тридцать лет старше Джорджа. Подумав о массе и о том, что люди принадлежат ему так же, как петухи, Джордж задумался, а каково это – не принадлежать никому. Каково это – быть свободным? Наверное, это плохо, иначе масса Ли, как и большинство белых, не говорил бы о свободных черных с такой яростью. Но потом вспомнил, что сказала ему свободная черная, у которой он покупал «белую молнию» в Гринсборо: «Каждый из нас, свободных, показывает вам, ниггерам с плантаций, что вовсе не обязательно быть рабами. Но твой масса не хочет, чтобы ты об этом думал». В долгие одинокие часы на птичнике Цыпленок Джордж думал об этом все чаще. Он решил как-нибудь поговорить со свободными черными: когда они с массой ездили в город, он часто их видел, но всегда проходил мимо.

Цыпленок Джордж прохаживался вдоль проволочной изгороди, кормил и поил своих птиц и с удовольствием смотрел, как крепкие петухи сердито наскакивают на него, словно репетируя будущую свирепость на ринге. И он заметил, что все чаще думает о том, что является собственностью другого человека.

Как-то днем, когда он отправился проверять птиц на свободном выгуле, ему захотелось подразнить молодых петухов, и Джорджж сымитировал боевой крик – это удавалось ему почти идеально. Когда он делал это раньше, то почти всегда разъяренный петух, считавший себя полноправным хозяином этих мест, выскакивал и принимался разыскивать наглого соперника. Сегодняшний день не стал исключением. Но роскошный петух, который выскочил из кустов, заслышав крик Джордж, полминуты стоял, хлопая крыльями, и лишь потом его громкий крик разнесся в осеннем воздухе. Яркое солнце сверкало на его блестящих крыльях. Весь он был прекрасен и свиреп – от блестящих глаз до крепких желтых лап со смертоносными шпорами. Каждая унция, каждый дюйм этой птицы воплощали в себе отвагу, силу духа и свободу. Зрелище было настолько впечатляющим, что Цыпленок Джордж поклялся себе, что никогда не станет ловить и тренировать эту птицу. Пусть остается здесь, среди сосен, со своими курами – нетронутый и свободный!

Глава 100