Корни травы

Глубокий голос барабана покатился по холмам, когда ладони Бамчиколачи застучали по большой голове Акете. Легкие голоса женских барабанов поочередно вступали, резвясь вокруг основного ритма, и началась кумина, танец духов. Если все будет хорошо, звук барабанов должен встретить восход солнца, когда оно рано утром поднимется над горой Джанкро.

Айван почувствовал, что все страхи рассеиваются и его захватывает пульсация барабанного боя. Сердце забилось в одном ритме с барабанами, кровь быстрее побежала по жилам, а его ноги – точнее, все тело – задвигались, самопроизвольно отвечая перекатам ритма без каких-либо осознанных волевых усилий. Он почувствовал, что оказался в священном кругу. Невозможно было противиться гипнотическому ритму, который прокатывался по костям, овладевал сердцем и опустошал мысли. Танцуя, он скандировал слова псалма, не понимая их смысла:

Аго дэ я,
Аго дэ.
Аго дэ я
Аго дэ.

Сначала все танцевали в ровном, почти монотонном ритме нага вокруг очерченного круга. Акете направлял поступь, а женские барабаны ускорялись и замедлялись, выдавая полиритмические вариации основного ритма. Движения танцоров становились все более резкими и раскованными: они разбивали круг и вырывались на середину, захваченные тем или иным побочным ритмом, который овладевал их духом. Разные ритмы служили средством для разных духов, и каждый танцор отвечал по-своему, когда появлялся его ритм и когда соответствующий дух нисходил и касался его.

Голова у Айвана была легкой, словно она расширялась, достигая невероятных размеров, но он не испытывал боли – только восторг перед открывшимися просторами. Его члены, казалось, стали невесомыми, они пребывали в постоянном движении и отвечали нюансам ритма спонтанно, без какой-либо мысли или затраты энергии. Барабаны полностью овладели его телом; казалось, из какого-то неведомого источника поступает энергия, позволяющая ему танцевать и танцевать без конца. Он не уставал, он не чувствовал ничего, кроме великого спокойствия отстранения, словно его сознание далеко-далеко отлетело от него и, опустошив все мысли и развеяв все тревоги, пребывает в состоянии полного покоя. В своем сновидческом состоянии Айван чувствовал, как все танцоры, повинуясь пульсации приливов и отливов музыки, сливались в существо с единым сознанием, управляемым могучей волей потустороннего бытия, В это чувство иногда вклинивалось ощущение неторопливого одинокого полета в далекие неизведанные места, впечатление покоя, безмятежности, сопровождаемое каким-то странным жаром.

Ритм стал нарастать. Нельзя было сказать, что музыканты ускорили темп, и однако же он стал напористее, настойчивее. Бамчиколачи поднялся со стула и принялся приплясывать. Его руки продолжали выбивать ровный ритм, глаза рыскали по темнеющему воздуху, а сам он время от времени что-то утробно бормотал. Отличительной его особенностью как барабанщика было то, что он мог видеть, как в воздухе к нему приближаются духи. Его ноги ходили из стороны в сторону, руки словно загорелись, лицо передергивалось, крики стали резкими – и вдруг напряжение оставило его, и он с глубоким вздохом тяжело, словно в крайнем изнурении, опустился.

– Аииее, повернул он обратно, – сказал он откуда-то из глубины упавшим голосом, отяжелевшим от горечи и разочарования. Акете запнулся и совсем смолк.

Короткая пауза – и женщины, не вступавшие в круг танцующих, издали горестный вздох, сочувствуя Бамчиколачи и выражая свое разочарование, и затянули свою песню:

Душа светлая,
Почему ты забыла о нас?
Ты достигла реки Иордан,
Ты к нам обернулась,
Но почему же,
Душа светлая,
Ты забыла о нас?

В эту неожиданную брешь резво вкатились малые женские барабаны, хаотически нащупывая ведущий бит, но их голоса звучали слишком разбросанно, им недоставало силы и авторитета. Танцующие, образовав круг, смотрели в направлении его центра, едва двигая ногами в такт расслабляющего пения: все ждали, когда большой барабан задаст направление ритмам. Айван пришел в себя. Он ощутил поверх своего разгоряченного тела промокшую одежду. Он слышал хриплое дыхание танцующих, видел ярко-красные головные повязки женщин на фоне их блестящей от пота черной кожи. Поток жара, на котором он несся, сошел на нет, и он снова почувствовал члены своего тела. Они были тяжелые.

Опустив голову, вобрав ее в плечи, посреди танцующих сидел Бамчиколачи. Глаз его не было видно, казалось, он спит. Вокруг начались разговоры.

–Чо! – проворчал Маас Натти. – Неужели это все? Бамчиколачи, а?

–Он перестарался, – сказал Джо Бек, – силой тут не возьмешь.

–Силой не возьмешь. Силой здесь не поможешь. Дух должен овладеть барабаном. Барабан духа не вызывает, дух сам входит в барабан.

–Это точно, – Маас Джо вздохнул, – сила тут могучая. Вы узнаете еще того, кого зовут Бамчиколачи, сегодня ночью.

Он раскурил трубку и поудобнее устроился на стуле.

–Чо! – добавил он. – Это разогрев. Он разогревал себя.