Коробка в форме сердца

Окутанный мраком, он только смутно чувствовал, как течет время, а снова придя в себя, увидел рядом, в кресле возле кровати, еще одну рок-звезду. Диззи… глаза замазаны черным, лицо источено СПИДом…

Заметив, что Джуд очнулся, Диззи протянул ему руку, и Джуд ответил на рукопожатие.

— Как же к тебе не зайти, чувачок? Ты-то меня не оставил, пришел, — сказал Диззи.

— Рад тебя видеть, — откликнулся Джуд. — Мне тебя так не хватало…

— Прошу прощения? — подала голос сестра, дежурившая по другую сторону койки.

До сих пор не замечавший ее, Джуд оглянулся, а вновь повернувшись к Диззи, обнаружил, что в кресле никого, ни души, а его рука попросту висит в воздухе.

— С кем это вы говорили? — не унималась сестра.

— Со старым другом. С которым не виделся со дня его смерти.

Сестра неодобрительно хмыкнула.

— Придется вам, дорогой, дозу морфина убавить.

После через палату рысцой протрусил, шмыгнул под койку Ангус. Джуд позвал пса, но Ангус наружу так и не вышел, так и остался лежать под койкой, мерно, в такт Джудову сердцу, постукивая об пол хвостом.

Снова открыв глаза, Джуд, даже не представлявший, кто из умерших или из знаменитостей явится к нему следующим, здорово удивился: палата оказалась пустой. Лежал он то ли на четвертом, то ли на пятом этаже больницы в пригороде Слайделла. За окном поблескивала в лучах заходящего солнца суровая синевато-сизая гладь озера Поншартрен. Вдоль кромки воды толпами расхаживали журавли, к востоку пыхтя, неуклюже двигался старенький нефтеналивной танкер. Вобрав полной грудью легкий солоноватый запах озерной воды, Джуд беззвучно заплакал.

Взяв себя в руки, он вызвал сестру, однако вместо сестры в палату пришел доктор — бритоголовый, исхудавший, как труп, чернокожий с печальными, сплошь в кровавых прожилках глазами. Негромко, чуть сипловато, он начал рассказывать Джуду о его состоянии, но Джуд оборвал его:

— А Бамми кто-нибудь позвонил?

— Простите, кому?

— Бабушке Мэрибет, — пояснил Джуд. — Если ей еще не звонили, я хочу сам обо всем ее известить. Бамми должна узнать, что случилось.

— Если вы сможете назвать ее фамилию и телефон или хотя бы домашний адрес, я поручу кому-нибудь из сестер позвонить ей.

— Говорить с ней должен я.

— Вы слишком многое пережили. Боюсь, при вашем эмоциональном состоянии звонок от вас может послужить… причиной ненужных волнений.

Джуд в изумлении поднял брови.

— Погибшая — ее внучка. Самый дорогой для нее человек на свете. По-вашему, узнав о смерти внучки от кого-нибудь незнакомого, она взволнуется меньше?

— Вот. Вот почему звонить ей следует кому-то из нас, — твердо сказал доктор. — Подобных вещей ее родным слышать совсем ни к чему. Мы в первой телефонной беседе с родными предпочитаем ограничиваться положительной стороной дела.

Тут Джуд и понял, насколько он не в себе. Разговор, чем дальше, тем больше, сбивался на какой-то абсурд сродни горячечному бреду. Покачав головой, Джуд расхохотался, но вскоре заметил, что снова плачет, и дрожащей рукой утер слезы.

— Какой еще положительной стороной? — спросил он.

— Известия могли оказаться гораздо хуже, — объяснил доктор. — Сейчас пациентка, по крайней мере, стабильна. Остановка сердца продолжалась не более пары минут, в состоянии смерти она пробыла не так уж долго, а потому серьезных последствий опасаться не…

Продолжения Джуд дожидаться не стал.

49

Сам не заметив как, он оказался за порогом палаты. Шесть футов ростом, двести сорок фунтов живого веса, пятидесяти четырех лет от роду, обросший длинной, всклокоченной черной бородой, в больничной сорочке с завязками сзади, развевающейся за спиной, обнажая костлявую безволосую задницу, Джуд быстрым шагом двинулся вдоль коридора. Рядом рысцой семенил доктор, сестры суетились вокруг, норовя развернуть его и увести в палату, но Джуд с пути не сворачивал — шел прямо, не обращая внимания ни на иглу капельницы в вене, ни на роликовый кронштейн с пластиковым мешком, с лязгом катившийся следом. В голове прояснилось, сна ни в одном глазу, руки не беспокоят, дышится легко, что еще нужно для счастья? Не замедляя шага, он принялся громко звать Мэрибет. Голос тоже звучал на удивление чисто.

— Мистер Койн, — заговорил доктор. — Мистер Койн, до выздоровления ей еще далеко, и вам тоже. Сейчас не время для…

Бон, обогнав Джуда, умчалась вперед, свернула вправо и скрылась за углом. Ускорив шаг, Джуд свернул за ней следом и едва успел разглядеть, как Бон проскользнула в проем двустворчатой двери футах так в двадцати дальше по коридору. Створки двери с негромким шипением пневматических петель сомкнулись за ее спиной. На светящейся табличке над притолокой значилось: «ICU»[112].

Здесь Джуду заступил путь невысокий, кряжистого сложения больничный охранник, но Джуд обогнул его, и топтуну тоже поневоле пришлось, отдуваясь, сопя, трусить за ним следом. Толкнув двери, он переступил порог реанимационного отделения.