Коробка в форме сердца

На выходных кое-кто из ребят Стерна пригласил его, задержавшегося в Нью-Йорк Сити и пребывавшего в том же самом расположении духа, в какой-то бродвейский стрип-клуб. Компанию ему составили как раз те, кого он в понедельник выставил на посмешище перед миллионами слушателей, однако обиды на него никто не держал. Такая уж у них работа — служить предметом насмешек. От Джуда все до единого были без ума. Все соглашались, что передача вышла убойная.

Заказав пива, которое не стал пить, Джуд устроился поблизости от края подиума, длинной, подсвеченной снизу неяркими синими прожекторами дорожки из цельного листа матового стекла, соединявшей сцену с залом. В полумраке лица собравшихся возле нее казались противоестественными, нездоровыми, словно лица утопленников. В висках ломило, перед глазами, под опущенными веками, сверкали кислотно-яркие фейерверки, предвещающие нешуточную мигрень.

Открыв глаза, Джуд увидел девушку с ножом в руке, медленно, плавно опускающуюся перед ним на колени. Смежив веки, не глядя ни в зал, ни по сторонам, она с той же плавностью выгнула спину, коснулась затылком помоста так, что ее мягкие, пушистые черные волосы рассыпались по стеклу.

Не поднимаясь с колен, танцовщица провела вдоль тела ножом — огромным охотничьим боуи с широким зазубренным обухом. Шею ее украшал собачий ошейник с серебристыми кольцами, а наряд ограничивался «тедди» с диагональной шнуровкой, крест-накрест стягивавшей грудь, и черными чулками.

Едва рукоять ножа оказалась меж ее ног, а клинок, точно карикатурное мужское достоинство, поднялся к потолку, танцовщица подбросила нож вверх, открыла глаза, ловко поймала его за рукоять и в тот же миг, вновь изогнувшись дугой, будто демонстрируя грудь кому-то любующемуся ею с небес, полоснула клинком вдоль тела.

Рассеченное посередине, черное кружево «тедди» разошлось в стороны, обнажив тонкую малиново-алую линию, словно разрез от горла до паха, а танцовщица, кувыркнувшись через голову, сбросила костюм, под которым не оказалось ничего, кроме серебристых колечек в сосках да узеньких стрингов, натянутых чуть выше жестких, угловатых костей таза. Торс ее — гибкий, лоснящийся, точно тюленья шкура, — сплошь покрывал слой алого грима.

«AC/DC» рубили «Хочешь крови, получи»[67], и завело Джуда вовсе не ее юное, сильное, стройное тело, не пляска грудей с серебряными колечками в сосках и даже не взгляд, безбоязненно устремленный прямо на него.