Коробка в форме сердца

За территорией колледжа они оказались на улице, застроенной ухоженными викторианскими и колониальными особнячками, украшенными рекламными вывесками приемных дантистов и адвокатов. К концу улицы домики сделались поменьше и поскромнее: здесь не работали — жили. Возле лимонного кейпа[69] с решеткой, увитой желтыми розами, сбоку Джорджия сказала:

— Сворачивай во двор.

Хозяйка, отворившая им дверь, оказалась дамой неполной, но крепкой, сложенной на зависть любому дифенсив тэклу[70], широколицей, смуглой, с шелковистыми усиками под носом и ясными девичьими глазами — карими, с нефритово-зелеными прожилками. Смачно шлепая тапочками, вышла она на крыльцо, смерила Джуда с Джорджией долгим, пристальным взглядом, а Джорджия расплылась в неловкой, застенчивой улыбке. Но тут легкое удивление в глазах ее бабушки («Бабушки»? Да сколько ей там? Шестьдесят? Пятьдесят пять? А может… может она даже младше, чем он, Джуд?) сменилось узнаванием; оглушительно взвизгнув, она распахнула объятия, и Джорджия с разбегу бросилась ей на шею.

— Эм Би! — вскричала Бамми, но тут же, отстранившись, придерживая Джорджию за талию, уставилась ей в глаза. — Так, что это с тобой?

С этими словами она пощупала лоб Джорджии. От приложенной ко лбу ладони Джорджия увернулась, и тогда Бамми, заметив бинты на руке, ухватила ее за запястье, осмотрела ладонь и едва ли не отшвырнула от себя руку внучки.

— Да ты никак обдолбалась в хлам? Господи, а псиной-то от тебя несет!..

— Нет, Бамми, вот, ей-богу, никакой наркоты. Никакой. А псиной несет, потому что собаки — вон почти двое суток постоянно рядом трутся. С чего ты, блин, всякий раз самое плохое обо мне думаешь?

Похоже, процесс, начавшийся почти за тысячу миль отсюда, когда Джуд с Джорджией отправились на юг, завершился: гнусавый деревенский акцент слышался в каждом ее слове.

Вот только вправду ли акцент начал возвращаться к ней только после выезда со двора? Не прорезался ли он и раньше? В эту минуту Джуду подумалось, что характерная реднекская гнусавость то и дело проскальзывала в ее голосе с того самого утра, когда Джорджия напоролась на несуществующую булавку в пиджаке мертвеца. Все эти вербальные трансформации настораживали, внушали тревогу. «С чего ты, блин, всякий раз самое плохое обо мне думаешь?» Закроешь глаза — от Анны ведь не отличить…

Бон, втиснувшись между Джудом и Джорджией, задрала кверху морду, с надеждой воззрилась на Бамми. С ее языка, розовой лентой свисавшего из пасти, одна за другой падали наземь крупные капли слюны. Ангус расхаживал из стороны в сторону, с сопением суя нос в цветы, посаженные вдоль штакетника.

Оглядев Джудовы «мартинсы», Бамми неторопливо подняла взгляд к всклокоченной черной бороде, а по пути оценила и царапины, и следы грязи, и повязку на левой ладони.

— Вы, стало быть, рок-звезда?

— Да, мэм.

— Похоже, подраться вам довелось. Не друг с другом ли?

— Нет, Бамми, — заверила ее Джорджия.

— Миленький, миленький вид: повязки-то — как две капли воды. Может, это что-нибудь романтическое? Может, теперь у нас модно в знак искренних чувств, к примеру, каленым железом друг друга клеймить? В мои-то времена попросту выпускными перстнями[71] менялись…

— Нет, Бамми, все с нами в полном порядке. Мы тут проездом по пути во Флориду, и я сказала: нужно к тебе заглянуть. С Джудом тебя познакомить хотела.

— Так позвонить надо было. Я бы ужин сготовила.

— На ужин нам оставаться нельзя. Нам надо сегодня к вечеру во Флориде быть.

— Какая Флорида? В постель тебе надо, да поскорей. А то и в больницу.

— Говорю же, со мной все в полном порядке.

— И это ты называешь полным порядком? Черта с два, — отрезала Бамми, подцепив двумя пальцами прядь волос, прилипших к мокрой от пота щеке Джорджии. — Глянь, взмокла-то как. По-твоему, я больной от здоровой не отличу?

— Упарилась просто в дороге, всего-то и дел. Просиди-ка восемь часов в этой жестянке с мерзкими псами и дохлым кондиционером, еще не так взмокнешь. И вообще, ты задницу с дороги наконец уберешь или мне садиться в машину и дальше валить?

— Не решила еще.

— А что мешает?

— Да вот, прикидываю, не намылились ли гости топором меня по башке и ограбить, а то вдруг вам, допустим, на «Оксиконтин»[72] не хватает? Нынче на нем кто только не сидит, а ребятишки из средней школы ради него собой торговать готовы. Только сегодня утром слышала в новостях.

— На твое счастье, мы давно уж не в средней школе.

Бамми собралась было что-то ответить, но тут ее взгляд скользнул Джуду за спину и остановился на чем-то новеньком посреди двора.

Оглянувшись, Джуд обнаружил позади Ангуса, присевшего, изогнувшегося, будто меха аккордеона, так что черная шерсть на спине собралась складками, и уже успевшего навалить на газон изрядную кучу.

— Я приберу. Прошу прощения, — сказал он.

— А вот я не прошу, — буркнула Джорджия. — Головой думай, Бамми. Если я в туалет через пару минут не попаду, придется мне вместе с ним на газон гадить.

Бамми, приопустив густо накрашенные веки, отступила с дороги.