Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

В целом же проблемы восстановления прежней администрации после окончания временного порядка управления обсуждались в 1799 г. довольно вяло, что и не удивительно: речь шла о слишком уж отдаленной перспективе. Но всё же первые подходы были намечены и здесь: так, например, подчеркивалось, что следует принять особые меры предосторожности, дабы члены местной администрации не возомнили себя представителями народа, для чего высказывался совет, чтобы частично они назначались королем, а частично выбирались теми, кого король назначит{2441}. Граф де Сен-При предлагал другой вариант: вернуться к системе Неккера, «против которой не существует весомых аргументов, кроме имени ее творца». С его точки зрения,

нет ничего более подходящего, чтобы умерить правление интендантов - единственное, которое является воистину монархическим, - нежели собрание части собственников страны, взятых не глядя на сословную принадлежность, наделенное исключительно совещательным голосом и без права собираться иначе как по приказу суверена{2442}.

Эти же проблемы обсуждались и в составленных по распоряжению короля аналитических записках. Автор «Мемуара об управлении провинциями и финансами» приходил к выводу, что в придании

интендантам «сотрудников, выбранных на местах», есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы в том, что тогда политика интендантов будет вызывать больше доверия, они не окажутся, как нередко бывало ранее, противопоставлены провинциям. Минусы же в «опасности скомпрометировать суверена, ставя препятствия на пути исполнения его воли, или даже изменить саму природу Монархии, чрезмерно множа посредствующие органы»{2443}. Тем самым традиционный принцип назначаемости должностных лиц пытались примирить с революционным принципом выборности.

Кроме проблемы с гражданскими должностными лицами, королю предстояло решить проблему и с военными. Фактически после возвращения в страну у короля оказывалось две армии - роялистская и республиканская, не раз сходившиеся на поле боя.

Помимо пребывавшего в то время на русской службе корпуса Конде, число эмигрантов под ружьем было весьма скромным. Званиями и орденами солдат королевской армии не баловали, а поначалу и вовсе было принято решение, что все звания, присвоенные королём после 6 октября 1789 г., считаются недействительными{2444}. Людовик XVIII присваивал звания весьма умеренно за исключением крупного награждения в январе 1797 г., когда сразу 42 человека стали бригадными генералами (maréchal de camp){2445}. В основном же жаловали крестами Ордена Св. Людовика, сокращением сроков для производства в следующий чин и личными благодарностями от монарха.

Тем не менее после реставрации эмигранты неминуемо стали бы конкурентами республиканских офицеров, которых также нельзя было обидеть, и не только потому, что это настроило бы армию против нового короля. Была и другая сложность: Людовик XVIII был готов отказаться от многих завоеваний Революции, но только не от тех, которые были завоеваниями в прямом смысле этого слова{2446}.

В итоге в инструкции графу д’Артуа говорилось:

Что же до армии, то не следует ничего менять по сравнению с тем, о чем я уже объявлял ранее: за офицерами, находящимися в любом звании и выбравшими правильную сторону, сохранятся звания и должности{2447}.

В то же время Людовик XVIII понимал, какое отношение к республиканским войскам царило среди эмигрантов и держав коалиции, не один год вынужденных с ними сражаться. Поскольку к французским войскам следовало относиться как к врагам, но ровно до той поры, пока они не перейдут под королевские знамена, двойственность была неизбежной. Проект обращения к французам в этом плане весьма показателен (включая те слова, которые оказались в итоге вычеркнуты):