Король гоблинов

– Малышу потребуется вырасти прежде, чем учиться кататься верхом, – усмехнулась Сату. – Уверена, к тому моменту мы найдем другую лошадь.

– Если не погибнем все при Рагнареке, – тихо пробормотал Розамунд.

– Твой комментарий вряд ли кого-то успокоит, – фыркнула Диаваль, слитным движением поднимаясь на ноги и осторожно переступая через круг символов.

Затем она подошла к кобыле, погладила ее гриву и тихо зашептала что-то.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и так крепко сжала руку Сорена, что он поморщился.

– Если не хочешь смотреть – отвернись, – предложил он.

– Я обязана, – решительно покачала я головой.

В конце концов бедное животное жертвовало жизнью ради нас. И меньшее, что я могла сделать, это поддержать хотя бы взглядом.

Диаваль снова шагнула в центр круга, бормоча под нос и не отпуская повода, чтобы кобыла не вырвалась. Та лишь доверчиво смотрела на девушку большими карими глазами. Еще один невинный ягненок, вернее, лошадь, приготовленная на заклание.

Подруга сделала большой глоток темно-красной жидкости из фляги и вздрогнула всем телом.

– Что она вообще пьет? – помимо воли поинтересовалась я, наблюдая, как алая струйка сбежала из уголка губ и потекла по подбородку.

Внезапное прикосновение чужой руки к плечу заставило меня подпрыгнуть и оглянуться. К нам неслышно подошла Таня и поманила за собой. Я нерешительно посмотрела на Сорена, но последовала за его тетей.

– Это яд, – тихо сообщила целительница, когда мы удалились от основной группы, – той змеи, которая мучает связанного Локи.

– Диаваль действительно пьет отраву? – с ужасом уточнила я. – Разве это не убьет ее?

– Она давно этим занимается, – мягко пояснила Таня. – И приобрела иммунитет ко многим видам яда. А потому не отравится. Хотя и ритуал это делает довольно неприятной процедурой. Однако магия никогда не бывает приятной. Когда гоблин посвящает свою жизнь чародейству, то навсегда меняется. – Она безрадостно улыбнулась. – Я изначально тоже собиралась следовать данному пути, но вовремя поняла, что он не для меня. И это в конце концов оказалось верным решением.

Таня посмотрела на Сорена, который наблюдал за Диаваль с таким вниманием, какого обычно удостаивались лишь враги.

– Береги его, Яннеке, – тихо прошептала целительница. – Мы не слишком близки, да и вряд ли ты считаешь меня особенно доброй. Но уж какой уродилась. Но Сорен – единственное, что мне дорого. А он любит тебя всей душой. Не принимай это как должное.

– Никогда. Обещаю.

– Он хорошо скрывает свои эмоции, – Таня взяла меня за руку и сжала ладонь, – но я заботилась о племяннике с самого раннего детства, а потому вижу, что он страдает. Вся эта ситуация заставляет его сомневаться в собственных силах и подрывает самооценку. Пожалуйста, береги его. Даже от самого себя.

– Обещаю, – повторила я.

– Поклянись, – в глазах собеседницы промелькнуло лихорадочное выражение. – Принеси обет. Пожалуйста.

– Клянусь, – кивнула я, встретив ее взгляд, – именем всех богов, в которых верят люди. Я уберегу Сорена, если то будет в моих силах. А если нарушу слово, да разверзнется земля и поглотит меня, да восстанет из берегов море и утопит меня, да падут на мою голову небеса.

Мы сжали предплечья друг друга, и по телу пробежала холодная волна, которая становилась все горячее и горячее, пока мы с Таней не начали морщиться от боли, но никто не ослаблял хватку. Когда ощущение наконец исчезло, мы расцепили руки и увидели на запястьях руну эйваз. Значит, клятва была принята, и ее магия пронзила нас, привязывая нас к земле так, что почва под ногами заходила ходуном. Мои слова были услышаны.

Остальные ничего не заметили. Когда мы с Таней присоединились к группе, я натянула рукав до кистей, чтобы скрыть новую отметину.

Диаваль уже не бормотала, но громко произносила заклинания на незнакомом языке, а пальцами водила по черному клинку, который маслянисто поблескивал. Я не понимала слов, но чувствовала их смысл. Он проникал, просачивался в меня из оленьей части сознания. Это было благословение.

Диаваль встала, держа клинок за спиной в одной руке, а другую прижимая к морде кобылы.

– Прости меня, – прошептала подруга, затем взмахнула кинжалом, и кровь полилась в круг.

10. Обитатели

Я вздрогнула, когда лошадь жалобно заржала и рухнула на колени, с безмолвным ужасом наблюдая, как кровь толчками вытекает из перерезанного горла несчастного животного, заливая круг символов и Диаваль. Ту, казалось, это обстоятельство ничуть не беспокоило, либо же она хорошо это скрывала, деловито нанося красную жидкость себе на тело: на лоб, на локти, на ключицы, на запястья, а потом равномерно размазывая густеющие потеки по камням вокруг символов. К этому времени кобыла уже лежала мертвой.