Король гоблинов

Открыв глаза, я приблизилась к спутникам. Сорен шагал рядом и излучал безмолвную поддержку. Диаваль явилась раньше нас и теперь настороженно обводила взглядом побережье, одновременно поводя пальцами, явно готовая пустить в ход магию. Надеюсь, этого не потребуется.

– Племянник, – поприветствовал Сорена Лидиан.

Его грязные, спутанные волосы свалялись колтунами, были набиты водорослями и блестели от соли. Обломанные ногти отросли, а когда-то гладкое лицо обветрилось и загрубело от песка и ветра. Неловко выгнутое тело покрывали синяки, а вокруг шеи виднелись темные кровоподтеки, будто кто-то неоднократно старался задушить пленника. Одежда, та самая, в которой он умер, теперь свисала лохмотьями и пропиталась грязью. И все же высокомерному подонку удавалось смотреть на нас так, словно он являлся королем этого места.

– Нужно торопиться, – произнес Розамунд с отсутствовавшим выражением лица. – Я пытаюсь определить, знает ли Хель, что мы выжили и где находимся. Но пока все эти провидческие способности плохо мне даются. Так что лучше покинуть берег мертвых как можно скорее.

– Разумное предложение, – кивнула я.

Остальные тоже выразили согласие. Сорен подошел к дяде и сложил руки на груди, разглядывая его сверху вниз.

– Хочешь мне что-то сказать? – с язвительной ухмылкой спросил Лидиан. Вместо ответа Сорен врезал сапогом по ребрам прикованного преступника. Раз, другой и еще дважды, пока дядя не скорчился, насколько позволяли цепи. – Сломанные кости затруднят побег, к твоему сведению, – морщась от боли, выдохнул тот.

– Мне все равно, – отозвался Сорен и пнул убийцу матери в живот, заставив закашляться. – Неизвестно, когда еще представится такая отличная возможность поквитаться, так что я решил ею воспользоваться. – Затем наклонился над пленником и ударил его кулаком по лицу так сильно, что Лидиан лишился двух зубов.

– Дерешься точь-в-точь, как твоя мамочка, – сплюнув, усмехнулся он, после чего взглянул на Розамунда. – Интересно, ты тоже?

Рыжеволосый провидец резко дернулся, но не успел нанести удар, как руку возлюбленного перехватил Сеппо.

– Этот болван того не стоит, – прошептал он.

– После того, как он поступил с мамой… – Начал было Роуз, но Лидиан его перебил:

– Если бы вы все хотели расквитаться со мной за ту боль, которую я причинил родным и близким, то пришлось бы превратить меня в кровавое месиво и оставить навечно прикованным на берегу.

– Это кажется достаточно заманчивым вариантом, – пробормотал Сорен.

– Но мы не можем так поступить, – вздохнула я. – Нужно освободить его и убираться отсюда.

– Ты не хочешь врезать ему? – недоверчиво спросил меня возлюбленный.

– Разве я это сказала? Как только унесем отсюда ноги и выследим ту птицу, никто меня не остановит. Но во владениях Хель не следует задерживаться дольше, чем необходимо.

– Девчонка права, – вставил Лидиан.

– Заткнись, – прошипела я и пнула его в бедро, заставив задохнуться от боли. – Я лишь говорю, что не нужно превращать тебя в кровавое месиво прямо сейчас. Но сама идея мне тоже очень нравится.

– Понял, понял, – произнес Лидиан, ничуть не обескураженный. – Вы все изобьете меня, как только мы выберемся отсюда. Так давайте уже выбираться отсюда наконец.

Сорен с отвращением скривился, когда наклонился над пленником, чтобы рассмотреть оковы. Цепи глубоко впились в тело и жгли кожу.

– Неудобное положение, – наконец сообщил Сорен, поворачивая голову то под одним углом, то под другим. – Может, лучше перевернуть бревно?

До того, как Лидиан успел возразить, освободитель принялся осуществлять план, не останавливаясь даже после нескольких воплей узника, теперь наполовину придавленного собственной тюрьмой. Затем потянул за цепи, удерживавшие дядю распятым, и зашипел от прикосновения железа к коже. Хоть и заржавевшие от воды, оковы по-прежнему обжигали.

Тогда Сорен достал один из многочисленных кинжалов и стал пробовать разъединить слабые звенья цепей. Мышцы его вздувались от напряжения, но он отмахивался от предложений помочь, заявляя, что сам разберется с проблемой любимого дядюшки.

Я бесстрастно следила за попытками освобождения, уверяя себя, что это ничем не отличается от спасения животного, попавшего в особенно сложную ловушку.

Наконец Сорен издал удовлетворенный возглас, и одна из цепей на запястье пленника упала. Тот выпрямил руку и зашипел от боли в затекших мышцах. Он продолжал беспомощно свисать с бревна, которое теперь лежало на другом боку, чтобы было удобнее работать над оковами. Когда Сорену удалось справиться с еще одной цепью, разжав звенья и освободив другую руку Лидиана, песок под ногами пришел в движение.

Узник тут же сел и принялся тянуть за оковы на лодыжках, хотя железо обжигало его пальцы.

– Скорее, – произнес он, не сводя взгляда с песка.