Король Красного острова

Все-таки хорошую школу прошел Устюжанинов у Большого Толгаша и главы поселения буканьеров, наука, преподнесенная ими, теперь выручала его.

Свита черноволосого переглядывалась растерянно – «шестерки» не знали, что делать. В следующий миг они дружно повскакивали с пола и угрожающе зашипели.

Но повскакивали не они одни – поднялись еще человек тридцать, встали в защитный круг около Устюжанинова – видно, людям этим здорово надоел черноволосый со своей разбойной братией. Из уха черноволосого со звяканьем выскочила серьга, покатилась по полу. Устюжанинов додавил цыгана до конца – тот захлопал ладонью по полу и сдавленно прохрипел:

– Сдаюсь!

Только после этого Устюжанинов отпустил бандита. Устюжанинов отряхнулся, поддел носком башмака массивную серьгу, тускло поблескивающую в скопившейся грязи:

– Не забудь цапку вставить себе в ухо, – затем, усмехнувшись, добавил: – или в нос.

Цыган усмешки не заметил – не до этого было. «Шестерки» черноволосого были поставлены на колени рядом со своим патроном. Кто-то пнул цыгана башмаком в бок и спросил:

– Нравится?

«Шестеркам» это не нравилось. В итоге они получили строгое предупреждение – причем, в сопровождении строгих подзатыльников:

– Так, как было раньше, больше не будет. Понятно?

«Шестерки» покорно опустили головы.

Еще будучи в Лондоне, Устюжанинов услышал, что Англия набирает в Европе в частности, в разрозненных германских герцогствах и княжествах ландскнехтов для войны в Америке.

Жители Нового Света – в основном, выходцы из Англии, решили восстать против бывшей своей родины, и в Лондоне это кое-кому здорово не понравилось.

Поставщикам наемников королевский двор Англии неплохо платил – по пятьдесят фунтов стерлингов за каждую голову. По той поре это были очень недурные деньги.

Там, в Лондоне, Устюжанинов не придал услышанному никакого значения, а сейчас, лежа на полу старой загаженной конюшни, все вспомнил и отнесся к тем словам совсем по-иному. По коже у него невольно поползли холодные мурашки, во рту сделалось горько. Похоже, он попал в компанию наемных ландскнехтов.

Неужели это так?

Выходит, что так.

То, что с ним не стали разбираться, а дырявая золотая табакерка больше нигде не всплыла, говорило о том, что Устюжанинова без всяких разбирательств осудили и продали в ландскнехты.

Какие же все-таки непредсказуемые повороты случаются в жизни и чего только она не преподносит людям! Устюжанинов лежал на полу и думал о том, что же еще преподнесет ему судьба, какую пакость? Что делать, что делать?

Что делать, он не знал.

Через два дня в конюшне появился полковник – прямой, как жердь, с усами, похожими на два напомаженных обрезка проволоки, негнущимися и, как проволока жесткими. Кончики усов и слева и справа были завиты в кокетливые колечки.

Это был Гуго Фон Манштейн, родной брат Зеппа фон Манштейна, владельца гостиницы «Золотой лев». Именно этот человек формировал новый полк ландскнехтов, которому надлежало отплыть за океан.

– А ну, грязные канальи, вста-ать! – зычно прорявкал полковник, ножнами палаша, висевшего у него на боку, поддел какого-то замешкавшегося заморыша, затем саданул по затылку бледнолицего заику, пробиравшегося, как и Устюжанинов, в нужное селение на севере, но до места своего так и не доехавшего, – его тоже подцепил на крючок начальник таможни. – Вста-ать всем и – во фрунт!

Ландскнехты начали нехотя подниматься с пола.

– Непутевые сынки бешеных псов, бабы неподмытые, торговцы дырявыми панталонами, помойские собаки, подравшиеся из-за куриной кости, – ругался Гуго фон Манштейн лихо, имел по этой части хорошую практику, сыпал удары налево-направо, – кривым пальцем сотворенные ублюдки, отгнившие сиськи…

Он был неистощим на разные обидные словечки, Гуго фон Манштейн, – ничего другого придумать не мог, а вот кличку прилепить или обозвать кого-нибудь неприличным, обидным словом – это всегда пожалуйста.

– Помои, закисшие на морозе, завонявшие обрезки гуляша, от которого отказываются даже кошки, дырявые коровьи копыта… – словесной изобретательности Гуго фон Манштейна не было пределов.

Наконец ландскнехты выстроились. Полковник, похлопывая себя палашом по тощей ляжке, прошелся вдоль неровной шеренги, недовольно прохрюкал что-то под нос, потом остановился напротив черноволосого здоровяка, столь неудачно пытавшегося завладеть одеждой Устюжанинова и, покачиваясь с носков на пятки, неожиданно размахнулся и всадил кулак в брюхо ландскнехта.

Черноволосый глухо уркнул и согнулся пополам. Полковник ухватил его рукой за подбородок и резко дернул вверх, выпрямляя ландскнехта.

– Совсем разучился стоять в строю, грязная каналья, – недовольно просипел он. – А ну грудь к горизонту, а коленки назад, – в голосе Манштейша заскрежетали угрожающие нотки. – Иначе я превращу твой хребет в обычные костяшки… Понял, дубина?

– Понял, – выдавил сквозь стиснутые зубы черноволосый. Добавил невпопад: – Так точно!

– То-то же, – наконец отстал от него полковник и перешел к следующему ландскнехту.