Король крыс

Письмо было отправлено 21 апреля 1945 года. Четыре месяца назад. Время отправления других писем варьировалось от трех недель до двух лет и больше.

Ларкин читал и перечитывал письмо. Потом прочитал его Маку, Питеру Марлоу и Кингу, когда они сидели на веранде барака.

– «Дорогой, это письмо номер 205. У меня все хорошо, у Джинни тоже все хорошо, твоя мама живет с нами, а все мы живем там же, где и всегда. Мы не получали от тебя никаких известий с тех пор, как получили твое письмо от 1 февраля 1942 года, отправленное из Сингапура. Но, даже не имея известий, мы знаем, что ты здоров и счастлив, и мы молимся за твое благополучное возвращение.

Я все письма начинаю одинаково, поэтому, если ты уже читал, что написано в начале, прости меня. Но трудно жить, не зная, дошло ли именно это письмо до тебя, дошло ли хоть одно из писем. Я люблю тебя. Ты мне нужен. И я скучаю по тебе больше, чем иногда могу это вынести.

Сегодня мне грустно. Я не знаю почему, но это так. Я не хочу поддаваться тоске и хочу рассказать все самое замечательное.

Мне, вероятно, грустно из-за миссис Гёбл. Она вчера получила открытку, а я нет. Думаю, я просто эгоистка. Ну уж такая я. В любом случае обязательно расскажи Вику Гёблу, что его жена Сара получила открытку, датированную 6 января 1943 года. Она хорошо себя чувствует, и его сын прелесть. Сара счастлива, что наконец-то снова получила весточку. Да, у женщин полка тоже все в порядке. Мать Тимсена по-прежнему чувствует себя великолепно. И не забудь напомнить Томми Мастерсу обо мне. Вчера вечером я видела его жену. Она тоже здорова и зарабатывает кучу денег для него. У нее новая работа. И да, я видела Элизабет Форд, Мэри Виккерс…»

Ларкин оторвался от письма.

– Она перечисляет, наверное, дюжину жен. Но все их мужья умерли. Все. Единственный, кто остался в живых, – это Тимсен.

– Читайте дальше, приятель, – быстро сказал Мак, физически чувствуя муку, отраженную в глазах Ларкина.

– «Сегодня жарко, – продолжал Ларкин, – и я сижу на веранде, Джинни играет в саду, а я думаю, что на этой неделе я переберусь в домик в Блу-Маунтин. Я бы написала о новостях, но это не разрешается. О господи, как же можно писать в никуда? Как мне узнать? Где ты, моя любовь, где ты, ради бога? Я не буду писать больше. Я просто закончу на этом письмо и не отправлю его… О, моя любовь, я молюсь за тебя, помолись и ты за меня. Прошу, помолись за меня, помолись за меня…» – После паузы Ларкин сказал: – Нет подписи и… адрес написан почерком моей матери. Ну, что вы думаете по этому поводу?

– Вы же знаете, как это бывает с женщинами, – произнес Мак. – Она, вероятно, положила его в ящик, а потом ваша мать нашла его и отправила почтой, не читая и не спрашивая ее. Вы же знаете, какие матери! Еще более вероятно, что Бетти начисто забыла о письме, а на следующий день села и написала еще одно письмо, когда почувствовала себя лучше.

– Что она хочет сказать, когда пишет «молись за меня»? – спросил Ларкин. – Она же знает, что я это делаю каждый день. Что происходит? Господи, может быть, она больна или что-нибудь с ней не так?

– Не нужно волноваться, полковник, – проговорил Питер Марлоу.

– Откуда вам, черт возьми, знать об этих вещах?! – вспыхнул Ларкин. – Как, черт побери, я могу не волноваться?!

– Ну, по крайней мере, вы знаете, что она и дочь в порядке, – огрызнулся в ответ измученный до предела Мак. – Благословляйте Бога, что вам повезло хоть в этом! Мы вообще не получили писем! Никто из нас! Вы счастливчик! – И он вышел, раздраженно топая.

– Простите, Мак. – Ларкин побежал вслед за ним и привел его обратно. – Простите, это просто так… после всего, что было…

– Эх, приятель, вы ничего такого не сказали. Это мне надо извиняться. Я заболел от ревности. Мне кажется, я ненавижу эти письма.

– Можете повторить это еще раз, – сказал Кинг. – Они могут свести с ума. Парни, которые получают их, сходят с ума, парни, которые не получают, тоже сходят с ума. Ничего, кроме беспокойства, они не приносят.

Смеркалось. Сразу после ужина все американцы собрались в хижине.

Курт сплюнул на пол и поставил поднос.

– Здесь их девять. Я оставил себе одну. Мои десять процентов. – Он снова сплюнул и сел.

– Думаю, меня опять стошнит, – заявил Питер Марлоу.

– Я вас пойму, – согласился Кинг.

– Не знаю. – Макс прокашлялся. – Они похожи на лапки кроликов. Маленькие, конечно, но все же кроличьи лапки.

– Хочешь попробовать? – спросил Кинг.

– Нет, черт возьми! Я просто заметил, что они похожи. Могу я высказать свое мнение или нет?

– Честное слово, – вмешался Тимсен, – никогда не думал, что мы действительно будем торговать ими.

– Если бы я не знал… – Текс запнулся. – Я так хочу жрать. И я не видел столько мяса с тех пор, как мы поймали ту собаку.

– Какую собаку? – спросил Макс подозрительно.

– О черт, это было… сто лет назад, – сказал Текс. – Тогда… в сорок третьем.

– А-а-а…

– Черт! – Кинг по-прежнему не отводил глаз от подноса. – Оно нормально выглядит. – Он наклонился и понюхал, не придвигаясь, однако, слишком близко к мясу. – Пахнет нормально.