Король крыс

– Смирно! Я предам вас военно-полевому суду! – огрызнулся майор, глаза его выкатились из орбит, пот тек градом. – Вам должно быть стыдно разгуливать в юбке…

– Это саронг!

– Это юбка, и вы ходите в ней полуголый! Вы, военнопленные, считаете, что вам все может сойти с рук. Слава богу, не все. Теперь вас научат, как надо уважать…

Питер Марлоу выхватил свой штык с приделанной к нему рукояткой, бросился к двери и сунул нож к лицу майора.

– Убирайся отсюда, или, Богом клянусь, я перережу твою вонючую глотку!..

Майор испарился.

– Полегче, Питер, – пробормотал Фил. – Ты на всех нас навлечешь беду.

– Почему они пялятся на нас? Почему? Почему, черт возьми? – орал Питер Марлоу, но ответа не было.

В хижину вошел врач с нарукавной повязкой Красного Креста, он торопился, хотя притворялся, что не торопится, и улыбнулся Питеру Марлоу.

– Не обращайте на него внимания, – сказал врач, показывая на майора, который шел по лагерю.

– Почему, черт побери, все вы пялитесь на нас?

– Закурите и успокойтесь.

Доктор казался милым и спокойным человеком, но он был приезжим и не заслуживал доверия.

– «Закурите и успокойтесь». Все вы, ублюдки, говорите одно и то же! – бушевал Питер Марлоу. – Я спросил, почему вы все пялитесь на нас?

Доктор закурил и сел на одну из кроватей, сразу же пожалев об этом. Он знал, что все кровати кишат заразой. Но он хотел помочь.

– Я попытаюсь объяснить, – спокойно сказал он. – Вы все превозмогли невозможное и вынесли невыносимое. Вы ходячие скелеты. На ваших лицах живы только глаза, а в глазах выражение… – Он запнулся на мгновение, пытаясь подобрать слово, потому что знал: им нужны помощь, забота и ласка. – Я даже не представляю, как описать это. Скрытность… Нет, это не то слово, и это не страх. Но у всех одинаковое выражение глаз. И вы все живы, когда по всем законам должны были умереть. Мы не знаем сейчас, почему вы не мертвы или почему вы выжили, я имею в виду каждого, кто находится здесь, не только вас. Мы смотрим, потому что от вас невозможно отвести глаз.

– Я полагаю, как от клоунов в какой-нибудь чертовой интермедии?

– Да, – спокойно ответил доктор. – Можно и так сказать, но…

– Клянусь Богом, я убью следующего мерзавца, который посмотрит на меня, как на обезьяну!

– Держите, – сказал доктор, пытаясь облегчить его страдания. – Вот таблетки. Они помогут вам успокоиться…

Питер Марлоу выбил таблетки из рук врача и заорал:

– Мне не нужны ваши чертовы таблетки! Я просто хочу, чтобы меня оставили одного! – И вылетел из хижины.

В хижине американцев никого не было.

Питер Марлоу лег на койку Кинга и заплакал.

– Пока, Питер, – сказал Ларкин.

– Пока, полковник.

– Пока, Мак.

– Всего хорошего, приятель.

– Пишите.

Ларкин пожал им руки, потом пошел к воротам Чанги. Там по машинам рассаживались австралийцы. Их отвозили на корабли. Домой.

– Когда вы уезжаете, Питер? – спросил Мак, когда Ларкин ушел.

– Завтра. А вы?

– Я уезжаю сейчас, но собираюсь задержаться в Сингапуре. Нет смысла садиться на корабль, пока не решу, куда ехать.

– Новостей по-прежнему нет?

– Нет. Они могут быть где угодно, Индокитай большой. Но если бы она и Энгус были мертвы, думаю, я бы знал. В душе. – Мак поднял свой рюкзак и непроизвольно проверил, на месте ли последняя банка с сардинами. – Я слышал, что будто бы в одном из лагерей в Сингапуре есть женщины, которые были на «Шропшире». Возможно, кто-нибудь из них что-нибудь знает или даст мне ключ к разгадке. Если бы я смог их найти! – Он выглядел постаревшим, с морщинистым лицом. Но держался молодцом. Мак протянул руку: – Salamat!

– Salamat!

– Puki ’mahlu!

– Senderis, – ответил Питер Марлоу, чувствуя, как по щекам текут слезы, но не стыдился их. Как не стыдился своих слез Мак.

– Вы всегда можете написать мне до востребования в банк Сингапура, приятель.

– Напишу. Удачи, Мак.

– Salamat!

Питер Марлоу стоял на улице, которая делила лагерь на две части, и смотрел, как Мак поднимается на холм. На вершине холма тот остановился, обернулся и помахал рукой. Питер Марлоу помахал в ответ, а потом Мак затерялся в толпе.

И теперь Питер Марлоу остался совершенно один.

Последний восход в Чанги. Последняя смерть. Некоторые офицеры из хижины номер шестнадцать уже уехали. Самые больные.

Питер Марлоу лежал под противомоскитной сеткой в полусне. Люди вокруг него просыпались, вставали, выходили облегчиться. Барстерс стоял на голове, занимаясь гимнастикой йогов, Фил Минт одной рукой ковырял в носу, а другой калечил мух, уже началась игра в бридж. Майнер играл гаммы на деревянной клавиатуре, а Томас бранился, что завтрак запаздывал.

– О чем ты думаешь, Питер? – спросил Майк.

Питер Марлоу открыл глаза и внимательно посмотрел на него:

– Ты выглядишь по-другому, вот что я скажу.

Майк потер верхнюю выбритую губу тыльной стороной руки:

– Я чувствую себя голым. – Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Потом пожал плечами. – Ну нет их, и все тут.

– Эй, жратву принесли! – крикнул Спенс.

– Что там на завтрак?

– Овсянка, тост, мармелад, яичница, бекон, чай.

Некоторые жаловались на скудность порций, другие считали их огромными.