Король Пинч (ЛП)

— Кричи, как хочешь. Никто не придет. Пинч сдался, зная, что монстр был прав. Без сомнения, Клидис приказал охранникам не беспокоить их, когда он сюда пришел. — Держи его, но не причиняй ему вреда, — предупредил нежить. — Я хочу, чтобы мое новое тело не было повреждено. Нежить казался положительно жизнерадостным. — Видишь ли, — объяснил он, кладя драгоценный камень между ними, — я не собираюсь проводить вечность в таком виде. Я хочу сильное тело.

— Ты мог бы заполучить кого угодно. Просто поймай одного с улицы, — протестовал Пинч между пинками.

— И ходить по коридорам в шкуре уличной крысы? Дворцовая стража никогда бы меня не впустила. Нежить встал напротив Пинча. — Я собирался использовать Клидиса, но он такой... старый. Другие принцы слишком хорошо известны. Слишком многому нужно было научиться, чтобы стать одним из них. Их друзья заподозрили бы неладное. Ты совершенен. Место во дворце и никакого прошлого, которое могло бы обременить меня.

— У меня есть друзья.

— А, трое твоих спутников. Я знаю о них. Клидис сообщил мне. Он был довольно скрупулезен — до самого конца. Закончив приготовления, нежить сел на край кровати. — Никто не будет оплакивать их смерть. Просто канализационные отбросы, от которых городу лучше избавиться.

Пинч поморщился от этого. Он упорно трудился, чтобы защитить себя и других от такой участи, и теперь его усилия были  напрасны.

— Это будет интересно, — продолжил нежить. — Новый опыт. Видишь ли, я заменю тебя в твоем собственном теле, в то время как ты будешь заперт в этом камне. Он кивнул на камень, лежащий между ними. — А затем я попрошу Икрита раздавить драгоценный камень, и твоя сущность исчезнет в пустоте. Интересный опыт для тебя, хотя и довольно недолговечный.

Нежить выпрямился, готовый произнести слова, которые завершат заклинание. Подняв руки, он оскалил зубы и…

— Твой план порочен! — выпалил Пинч, стараясь казаться более уверенным, чем он себя чувствовал.

Нежить почувствовал его отчаяние. — Он сработает идеально, — усмехнулся он.

— Ой, ли? А как насчет Клидиса? Как ты сможешь править Анхапуром, если твой брокер мертв? Тебе нужно было, чтобы он стал регентом, и ты, как дурак, убил его там. Никто в Анхапуре не потерпел бы меня как своего суверена. Пинч попытался выпрямиться в подтверждение своего блефа.

Нежить покачал своей разлагающейся головой. — Разве это мое единственное заклинание? Почему я должен быть одним человеком, когда я могу быть тремя? Изменить лицо одним заклинанием — это простая вещь. Я буду Джанолом или Клидисом, как выберу, но в душе я всегда буду Манфериком. Когда все принцы провалят испытание, они будут вынуждены назначить меня регентом.

— И хватит об этом, Икрит, не дай ему сбежать.

Пинч яростно набросился на нежить, когда тот начал ритуал. Он испробовал все возможные нечестные приемы, целясь локтем в нижнюю часть тела существа и топая, чтобы сломать ему ногу. Ничего из этого не получилось. Нежить пробубнил свою литанию, ломкий голос торжествующе повысился, когда он достиг последних слогов.

На последней фразе тело нежити рухнуло, как мертвое тело, которым оно действительно и было. Ноги подогнулись, поднятые руки повисли, а голова болталась в бессмысленных направлениях, когда тело упало на пол. Из одежды высыпалась россыпь личинок и червей — рассеянная пыльца смерти.

— «Оно не сработало», — с ликованием подумал Пинч. — «Заклинание нежити и его план провалились». С приливом радостной силы, которая застала озадаченного кваггота врасплох, Пинч вырвался из его цепких объятий и бросился к двери. Сейчас он распахнет ее, придут охранники, и…

Невидимый, неосязаемый шип вонзился прямо в лоб Пинча. Это был раскаленный гвоздь амбиций ненависти, который расколол его череп и вонзился в самое сердце мозга. Он разорвал границы его «я» — узы, которые привязывали его существо к его телу. Очень быстро тело Пинча исчезло из его психики. Сначала он ослеп, когда что-то схватило его за глаза. Затем звуки его грохота по комнате исчезли, оставив только прилив боли, как его связь с миром. Пинч пытался бороться с этим непослушанием своего тела, сосредоточиться на том, кем он был, но его усилия были сокрушены свирепым натиском ненавистной воли. На краткий миг он увидел его форму — первозданную сущность, которая поддерживала жизнь его отца — даже после смерти.

А потом ничего не было.

Слепой, немой и лишенный нервов Пинч был лишен веса своей плоти и брошен в пустоту. Не было ни цвета, ни тьмы, ни даже чувства зрения. Не было ни боли, ни ее отсутствия, ни спертого запаха тюремного воздуха. Не было тела, чтобы дышать. От Пинча остались только уроки жизни, горькие воспоминания, амбиции и неуверенная вера в то, что он все еще существует.