Король плоти и костей

Знакомая боль резанула по сердцу, усиленная оглушительной пульсацией в той части тела, у которой настойчиво кружил его палец. Что, если он прав? Что, если я так истосковалась по крепким мужским рукам, что готова была искать убежище даже в объятиях дьявола?

Его палец скользнул в меня. Выскользнул. Снова вошел внутрь.

– Но я поклоняюсь твоему телу, разве ты не чувствуешь? Кружусь, толкаюсь, ныряю… неся тебе сладчайшие наслаждения?

Дыхание мое сбилось.

Нет. Это неправда.

Неправда, неправда, неправда.

Я отвернула от него голову, испытывая отвращение к себе из-за того, как легко проникал в меня его палец, надавливая на внутренние стенки так, что спина моя выгибалась дугой.

– Старайся всю ночь, если хочешь, да только ничего не добьешься.

– М-м-м-м, я небезупречный бог, но еще никто не обвинял меня в поспешности. – Его застывшие в улыбке губы скользнули вдоль моей напряженной шеи, теплое дыхание обдало мое ухо. – Разве я не глажу, не ласкаю, не нежу тебя часами? Не дразню этот маленький бутон, пока он не выглянет из складочек, набухший и требовательный? Вот как сейчас. М-м-м-м, да, так. Медленно. Нежно. Как нравится моей женщине.

Я почти не дышала, и оттого голос прозвучал глухо, надломленно:

– Я ничего не чувствую.

– Неужели? – В ответ на мою ложь его палец проник глубже и выгнулся внутри, усиливая растущее наслаждение. – Разве ты не затаила дыхание? Не закусила губу, словно это поможет тебе не обращать внимания на то, как раздвигается под моими касаниями твоя плоть? Как растягивается? Ты вот-вот застонешь, но… нет, тут нужно что-то потолще. Мой член, да? Ты чувствуешь?

Я замотала головой.

– А я чувствую, – шепнул он, накручивая на палец светлую прядь. – Чувствую каждую мурашку на твоей коже, чувствую, как напрягается большой палец твоей правой ноги, когда ты поджимаешь его, чувствую напряжение вот здесь. – Он погладил мою шею, легонько массируя ноющий узел у основания черепа, и в этот момент внутрь меня скользнул второй палец. – Я чувствую каждую клеточку твоего тела, чувствую, как оно жаждет меня, как требует моих прикосновений после стольких лет презрения и пренебрежения. Ох, маленькая, позволь поклоняться твоему телу так, как должен это делать мужчина.

Меня колотило от закипающей во мне смеси отвращения и желания, я задыхалась от его прикосновений.

– Это все не взаправду.

Не может быть.

Я не позволю!

Но… ох, эта его опытная рука…

– Перестань отпираться и сдайся мне. – Пальцы его выскользнули из меня, медленно поползли вверх, огладили мою щеку – и погрузились в мой рот, огладили зубы, размазывая терпкий сок моего возбуждения по моим деснам. – М-м-м-м, моя маленькая вновь промокла насквозь, и теперь мне надо позаботиться о ней. Дай-ка мне отведать твой вкус. – Его рот накрыл мой, настойчивый язык раздвинул мои губы, и Енош глухо застонал, наслаждаясь. – О, плоть от плоти моей, кость от кости, ты хочешь этого не меньше, чем я. Ты жаждешь моего безраздельного внимания, ты хочешь, чтобы я вслушивался в каждую прихоть твоего тела, отвечая на его мольбу.

В глазах у меня помутилось.

– Маленькая, – шепнул он, – ты вновь задержала дыхание. Твои легкие горят. Дыши. Дыши! Вот… вот хорошая смертная.

Холодный воздух хлынул в грудь – и, наверное, именно из-за него мои соски затвердели. Там, где только что были его пальцы, теперь была пустота, жаждущая, чтобы ее заполнили после многих лет воздержания. Пустота зудела, и от этого зуда лоб покрывался влагой, а еще больше влаги, подступающей вместе со сводящими с ума волнами желания, скапливалось между ног.

– Ш-ш-ш-ш, я знаю, где нужен тебе. – Два пальца поползли вниз, через ложбинку между моих грудей, по животу, по дорожке волос, и ниже, ниже, пока не вонзились в меня. – М-м-м-м, как-то раз я оставил тебя неудовлетворенной, но больше я так не поступлю, моя бесценная женщина. – Смешок. – Как же волнуется твоя кровь всякий раз, когда я произношу это слово. Бесценная. – Тело сделалось легким, точно невесомым, и губы его, скользнув по моему уху, вновь повторили: – Бесценная.

Волшебное слово проникло в меня, побежало по венам, разнося по телу мучительный жар. Тело мое горело, таз двигался в гипнотическом ритме, который задавали его пальцы, поглаживающие меня, и ладонь, лежащая на моем клиторе, ублажая его постоянным давлением.

Когда подкатила первая, предупредительная волна наслаждения, я резко втянула воздух.

– Ненавижу тебя.

– Ш-ш-ш-ш, не стоит маскировать страсть отвращением, – проворковал он в дюйме от моего уха, сжимая внутри пальцы и поглаживая нежный бугорок, обещая порочное удовольствие. – Отдайся мне. Ты знаешь, что хочешь этого. Хочешь, чтобы я утопил тебя в наслаждении, чтобы ты выплыла и расцвела. О, ты уже близко, маленькая. – Дыхание его сделалось быстрым, хриплым, оно обжигало мне шею с каждым толчком его пальцев. – М-м-м-м, твоя пульсирующая жемчужина просто пылает. Выпусти же свой жар. Освободи его.