Король Ричард III. Антоний и Клеопатра

Тот, кто перед бутоном падал ниц. —

Впустить его.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

                        Я, кажется, повздорю

С моею совестью. Служить глупцу

Не значит ли из службы делать глупость?

Однако ж тот, кто своему вождю

Остался верен после пораженья,

Над победившим одержал победу

И тем себя в историю вписал.

Входит Тирей.

КЛЕОПАТРА

Чего желает Цезарь?

ТИРЕЙ

                                    Я хотел бы

Сказать тебе о том наедине.

КЛЕОПАТРА

Не опасайся. Здесь мои друзья.

ТИРЕЙ

Но и друзья Антония, не так ли?

ЭНОБАРБ

Ему друзей бы столько, сколько их

У Цезаря, иль ни к чему мы тоже.

Захочет Цезарь, и дружить с ним будет

Наш господин, а стало быть, и мы.

ТИРЕЙ

Отлично. – Достославная царица,

Забудь о бедах, – заклинает Цезарь, —

И помни лишь одно: что Цезарь он.

КЛЕОПАТРА

По-царски сказано. Ну, продолжай.

ТИРЕЙ

Он знает, что к Антонию в объятья

Тебя толкнула не любовь, но страх.

КЛЕОПАТРА

О!

ТИРЕЙ

Честь твоя изранена, и он

Тебя жалеет, зная, что насилье

Тебя покрыло пятнами позора.

КЛЕОПАТРА

Он бог, ему вся истина известна.

Не добровольно честь моя сдалась,

Но сломлена в бою.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

                                  Да неужели?

Проверю у Антония. – Бедняга,

Такую течь ты дал, что нам пора

Бежать, беря пример с твоей дражайшей,

Не то с тобой мы все пойдем ко дну.

(Уходит.)

ТИРЕЙ

Что Цезарю сказать, о чем ты просишь?

Едва ли сам не молит он тебя,

Чтоб ты позволила ему быть щедрым.

Он был бы счастлив, если б захотела

Ты сделать посох из его Фортуны

Себе в поддержку. С радостью он примет

Известье, что, Антония отвергнув,

Себя считать ты будешь под защитой

Владыки мира.

КЛЕОПАТРА

                         Как тебя зовут?

ТИРЕЙ

Тирей.

КЛЕОПАТРА

            Наиучтивейший посол,

Ты Цезарю великому скажи:

Его победоносную десницу

Целую я коленопреклоненно

И свой венец кладу к его ногам.

Из уст его, которым внемлет мир,

Я приговора для Египта жду.

ТИРЕЙ

Вот благороднейшее из решений.

Когда со счастьем мудрость не в ладу,

Ей выгодней довольствоваться малым,

И будет ей случайность не страшна.

Даруй мне честь: знак выполненья долга

Дай на руке твоей запечатлеть.

КЛЕОПАТРА

Когда-то Цезаря отец названый,

О будущих походах размышляя,

Любил играть рукою этой бедной,

Дождь поцелуев падал на нее.

Тирей целует ей руку.

Входят АНТОНИЙ и ЭНОБАРБ.

АНТОНИЙ

Что вижу я? Юпитер громовержец! —

Ты кто такой?

ТИРЕЙ

                      Я исполнитель воли

Могущественнейшего из людей,

Того, чьи повеления – закон.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

И всыпят же тебе сейчас.

АНТОНИЙ

                                          Эй, слуги! —

Вот как, мерзавец!.. Демоны и боги!..

Где власть моя? Бывало, крикну: «Эй!» —

И взапуски мальчишечьей ватагой

Бегут ко мне цари: «Чего изволишь?»

Оглохли вы?

Входят слуги.

                   Еще Антоний я.

Взять этого шута и отстегать.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

Да, мучить издыхающего льва

Куда опасней, чем возиться с львенком.

АНТОНИЙ

Луна и звезды! – Высечь негодяя!

Да если б два десятка государей,

Подвластных Цезарю… я б их велел…

За дерзкое прикосновенье к этой…

Как звать ее – не Клеопатрой же.

Стегать его, пока, гримасы корча,

Не завопит он о пощаде. Взять!

ТИРЕЙ

О Марк Антоний!..

АНТОНИЙ

                               Взять его и высечь!

И привести назад. С моим посланьем

Он к господину своему вернется. —

Слуги уводят Тирея.

Полуотцветшей ты уже была,

Когда с тобой я встретился. Затем ли

Оставил я супружеское ложе,

Не захотел иметь детей законных

От редкостной жены, чтоб надо мной

Негодница смеялась, для которой

Что я, что первый встречный лизоблюд!

КЛЕОПАТРА

Мой господин!

АНТОНИЙ

                         Таким, как ты, нет веры!

Но если мы – увы! – в грехе погрязли,

То боги нас карают слепотой,

Лишают нас способности судить

И нас толкают к нашим заблужденьям,

Смеясь над тем, как шествуем мы важно

К погибели.

КЛЕОПАТРА

                     О! До того дошло?

АНТОНИЙ

Покойный Цезарь мне тебя оставил

Объедком. Что там Цезарь, – Гней Помпей

От блюда этого отведал тоже;

Уж не считаю многих безымянных,

Кого тебе случалось брать в постель

В минуты вожделенья. Мне известно,

Что с воздержанием знакома ты

Лишь понаслышке.

КЛЕОПАТРА

                                  О! Зачем ты так?

АНТОНИЙ

Позволить, чтоб угодливый холуй

Осмелился простецки обращаться

С твоей рукой, усладою моей,

Печатью царской, символом священным.

О, будь сейчас я на горе Базанской,

Переревел бы там стада быков!

Для бешенства есть повод у меня.

Сейчас мне так же трудно быть учтивым,

Как шее висельника – говорить

Спасибо палачу.

Возвращаются слуги с Тиреем.

                            Ну, отстегали?

ПЕРВЫЙ СЛУГА

И как еще, мой господин.

АНТОНИЙ

                                           Кричал он?

Молил простить?

ПЕРВЫЙ СЛУГА

                              Помиловать просил.

АНТОНИЙ

Когда отец твой жив, пускай он плачет

О том, что ты ему не дочь, а сын;

И сам раскаивайся, что некстати

Пошел за Цезарем победоносным, —

За то и высечен. Как в лихорадке

Дрожи при виде белых женских рук.

Вернись же к Цезарю и расскажи,

Как принят был. Да передай, смотри,

Что, кажется, рассердит он меня,

Бубня о том презрительно и чванно,

Чем стал я, но не помня, чем я был.

А рассердить меня легко теперь,

Когда моя звезда, сойдя с орбиты,

Готова кануть в бездну преисподней.

И если господину твоему

Поступок мой и речи не по вкусу,

То мой вольноотпущенник Гиппарх

В его руках, и Цезарю вольно

Побить его, пытать или повесить —

На выбор, чтоб со мною расквитаться.

Прочь! Уноси рубцы свои! Пошел!

Тирей уходит.

КЛЕОПАТРА