Король шпионских войн: Виктор Луи — специальный агент Кремля

А в сентябре, словно исправляясь за невыполненное домашнее задание, Луи публикует большую колонку под названием «Советский взгляд на Израиль», причём не где-нибудь, а в New York Times — в газете, которая его не сильно жалует. Материал печатают в двух частях, что переводит его в разряд политической акции, тем более что он крайне комплиментарен по отношению к еврейскому государству. «Шестидневная война принесла Израилю не только новые территории, но и добрую волю бессчетного числа русских евреев, а также вызвала у многих из них желание эмигрировать. СССР оказался в комичной ситуации, снабжая оружием Египет и в то же время позволяя потоку будущих призывников течь в Израиль», — такое мог позволить себе не каждый в СССР, а точнее сказать — никто. Редким исключением иногда дозволялось быть Александру Бовину, которого порой называли «Луём для внутреннего пользования».

Что имел в виду Виктор — что хватит вооружать Египет? Или что хватит эмигрировать в Израиль? Видимо, и то и другое.

В последующие годы Луи неоднократно летал в Израиль, выполняя функцию «челночного дипломата». В один из разов он договорился с газетой Yediot Achronot, что будет писать для неё и подкидывать сенсации в качестве внештатника. Опять-таки, представить себе, что советский человек — корреспондент израильской газеты, работающий на «распоясавшуюся израильскую военщину», было сложнее, чем убедить себя, что Ленин — гриб.

Давид Маркиш вспоминает: «Он привёз в Израиль папку, огромную папку — и я её видел — вырезок из мировой прессы. И доказывал, что никогда не причинял зла Государству Израиль. И наши, израильские, спецслужбы проверяли, что он никогда против нас не работал».

В другой раз он взял в аренду автомобиль и, поехав кататься по стране, подбирал по дороге хичхайкеров. «Мне пришлось смеяться над самим собой из-за внезапного напоминания о том, где я нахожусь: когда я хотел положить ладонь на коленку улыбчивой девушки, сидевшей рядом со мной, я обнаружил, что глажу автомат, лежавший на подоле её юбки», — исповедуется Луи в своей заметке.

Как и в случае с Тайванем, чувства Виктора к Израилю выходили за рамки профессионального лицедейства и входили в область личных симпатий. Оно и понятно: мама Луи была еврейкой, а еврей по матери — «еврей по Галахе». С такими данными можно претендовать и на израильский паспорт: только докажи еврейство мамы.

Один весёлый эпизод имел место на даче Луи, когда к нему за интервью приехал корреспондент Jewish Chronicle («Еврейская хроника») Джозеф Финклстоун. Беседовали о еврейской эмиграции из СССР, как вдруг Виктор воскликнул: «Мешанэ маком, мешанэ мазал![70]» Прошло несколько секунд, прежде чем газетчика прострелило: эти слова Луи произнёс на иврите! Он тут же вцепился в Луи: «Признайся, ты — еврей?» Луи в ответ только рассмеялся, что не означало «нет».

Илларио Фьоре припоминает в своей книге другую историю, имевшую место в израильском посольстве в Москве за несколько лет до его закрытия. Это был очередной приём. Когда все сели за стол, началось чтение ветхозаветных псалмов. «Он начал читать, — пишет Фьоре, — уверенный, что застанет врасплох сотрапезников и подтвердит свои заявления о культурной свободе евреев в СССР. Но тут произошёл инцидент: молодой секретарь посольства США Херберт Окун перебил его и продолжил чтение сам, объяснив, что произношение Луи «было трудно воспринимать». Виктор же стал настаивать, что его произношение более правильное… В последовавшем споре Луи горячился и говорил резкие, язвительные слова, которые заставили задуматься о некогда искоренённом антисемитизме советского коммунистического режима».

Не всем в «доме рядом с «Детским миром»» это по душе: в СССР всё сложнее было попасть в хороший вуз с «пятой графой», выезд евреев ужесточался, тысячи из них «сидели в отказе» и говорили «Тель-ОВИР». И на этом фоне представьте человека, который мотается в Израиль как к себе домой (а может, и правда, уже домой?), живёт в лучших гостиницах (за чей, хочется узнать, счёт?), читает псалмы и разглагольствует о том, что, мол, «дружим с арабами, которых в Союзе нет, а с евреями не дружим, хотя их полно».

Не забывается ли этот чтец?

Не станем придаваться эстетике заговоров, но тревожный инцидент, произошедший во время очередной побывки Виктора в Израиле, заставляет задуматься. Как и всегда, в тот раз Луи, заселившись в отель, начал обзванивать друзей — почти все они были репатриантами, выехавшими из Союза по его протекции. И вот очередь дошла до писателя Давида Маркиша, пару лет назад тоже прошедшего через чистилище «луёвой дачи» и «луёвой библиотеки»: тогда Луи дал Маркишу подержать в руках списки «отказников» и рассказал, кого когда выпустят. Теперь Маркиш отдавал «должок», катая своего спасителя по новой Родине.