Король уныния

— Неудивительно, — Ксавьер еще раз окинул меня беглым взглядом. — Очень жаль, что ты тратишь прекрасное платье на такое скучное завершение вечера. Кстати, как твой спутник отнесся к тому, что ты рано ушла?

— Он понял, что лучше поступить так, как говорю я, — я наступила ему на ногу еще сильнее и улыбнулась, когда он скорчил новую гримасу. — Поскольку у меня выдалась такая скучная ночь, у меня возникает соблазн разнообразить обстановку. Конечно, я не могу гарантировать, что мое представление о веселом времяпрепровождении совпадает с твоим, особенно когда ты окружен друзьями и велика вероятность конфуза. — Моя улыбка исчезла. — Будь уверен, я вытащу тебя отсюда, как наглого ребенка, закатившего истерику, и нет, меня не волнует, что я буду той, кому потом придется это все расхлебывать. Это будет стоить всего дерьма, что ты будешь слышать от своих друзей до конца своих дней. Так что, если ты не хочешь, чтобы это произошло, немедленно вставай.

Ксавьер выслушал мою речь без малейшего намека на беспокойство. После того, как я закончила, он зевнул, перекинул другую руку через спинку стула и бросил многозначительный взгляд на каблук моей туфли за пять тысяч долларов.

— Не могу встать, пока ты не отпустишь меня, милая.

Я не сводила с Ксавьера глаз, когда освобождала его, настороженная его внезапной покорностью.

Он поднялся со стула и уставился на меня сверху вниз, в его глазах снова появился веселый огонек. Даже когда я была в своих Jimmy Choo, он возвышался надо мной на целых три дюйма.

Я это ненавидела.

— В свою защиту скажу, что свою часть нашей сделки я выполнил, — сказал он. — Как я уже говорил, церемония и гала-ужин — две разные вещи. Церемония закончилась, когда Эдуардо закончил свою речь, что произошло, когда уходила ты. Так что не пытайся использовать это как предлог, чтобы отказаться от нашего отпуска, — сказал Ксавьер.

— Это просто семантика.

— Возможно, — протянул он. — Но это также правда.

— А как же твое обещание не ходить по клубам, пока мы не исправим твой имидж?

— Мой имидж был исправлен. Уже несколько недель обо мне не было ни одной плохой статьи, — глаза Ксавьер заблестели от смеха. — Ты так и не объяснила, что такое «исправленный имидж», Луна. Не моя вина, что у нас разные представления о том, что это значит.

Боже, он был невыносим. Еще больше раздражал тот факт, что он был прав, но я скорее сброшусь с Биг-Бена, чем признаю это.

— Просто заткнись и следуй за мной, — огрызнулась я, жалея, что у меня нет более остроумного ответа.

— Да, мэм, — на его щеках появились ямочки. — Люблю властных женщин.

Проигнорировав его сексуальный намек, я отвернулась и направилась к выходу. Ксавьер последовал за мной и ушел, не попрощавшись со своими друзьями.

Я не знала, то ли он устал спорить со мной, то ли я действительно напугала его угрозой конфуза, в чем я сомневаюсь, но причины его перемены в лице не имели значения. Единственное, что имело значение — это слушал ли он меня и держался ли он подальше от неприятностей.

— Какая история у этого браслета? — спросил он, когда мы спускались на лифте.

— Прости?

— Браслет, — Ксавьер кивнул подбородком в сторону браслета дружбы на моем запястье. — Его не было на тебе на мероприятии.

Мои мышцы напряглись. Только мои лучшие друзья знали о моих визитах к Пен, и я ни за что не добавлю его в этот круг доверенных лиц.

— Это подарок, — я не стала вдаваться в подробности.

— Хм, — тень понимания пробежала по его лицу. Для человека, который пил всю ночь, Ксавьер был потрясающе наблюдательным.

К счастью, он не стал доставать меня, и оставшееся расстояние до главного выхода мы прошли молча.

Однако я должна была догадаться, что мир не продлится долго.

— Новые условия, — сказал он, когда мы забрались на заднее сиденье такси. — Ты не можешь быть такой занудой в отпуске.

— Тогда не бери меня с собой. — Я ответила на рабочее электронное письмо о потенциальном новом клиенте, не поднимая глаз. В Нью-Йорке все еще был рабочий день.

— Хорошая попытка. Для человека, который преследует меня, тебе, кажется, не очень нравится мое общество, — он приложил руку к груди с притворно обиженным видом. — Это ранит меня. Правда.

— Остаться без одной из конечностей ранит сильнее.

Ксавьер должен был унаследовать миллиарды долларов, если и когда его отец умрет. Однако его текущий доход состоит из экстравагантного годового пособия, которое немедленно прекратится, если он нарушит одно из двух условий: 1) Он должен нанять меня в качестве своего PR-агента и 2) Он не может делать ничего, что могло бы нанести ущерб репутации семьи.

Для второго условия действовали Законы трех ошибок, и каким-то образом я отвечала за определение того, соблюдал ли его Ксавьер. Когда он впервые узнал об этом, то взбесился, но постепенно смирился с этим.

Я не злоупотребляла своей властью. Тем не менее, я была так близка к тому, чтобы добавить вторую ошибку к его послужному списку (первая была на его двадцать девятый день рождения в Майами).