Королева Бедлама

Дедушкин запрет сработал лучше всяких уговоров — с тем же успехом он мог подбросить пороху в огонь. И вот субботним утром на рассвете Берри и Мэтью уже стояли у переправы на Уихокен, дожидаясь парома; тут-то она и задала вопрос, которого он давно ждал:

— Раз уж я согласилась ехать с тобой к черту на кулички и рисовать портрет сумасшедшей старухи, не кажется ли тебе, что я должна знать историю целиком? Не отдельные кусочки, которые ты скармливаешь дедушке, а все — от начала до конца.

Долго раздумывать Мэтью не пришлось. Он осознал, что ему позарез нужна поддержка этой девицы. Больше, чем кого бы то ни было.

— Да, — кивнул он, — тебе лучше все знать.

Остаток пути он посвящал ее в курс дела — начав с того, как был одержим идеей привлечь Эбена Осли к ответственности. Он поведал, как его подстерегли на Слоут-лейн, как убили Пеннфорда Деверика, а потом и Осли и как он бегал за Масочником по городу. Дальше Мэтью рассказал о своем устройстве на работу в бюро «Герральд» и договоренности с вдовой Деверик, поручившей ему найти убийцу мужа. Затем был описан визит во владения Эштона Маккаггерса — тогда-то Мэтью и заметил пропажу блокнота — и встреча с Масочником в темном переулке, когда убийца схватил его за горло и всучил ему вышеупомянутый блокнот с именами сирот и загадочными числами на отмеченной странице. Наконец Мэтью поведал о своем первом знакомстве с Королевой Бедлама и о ее удивительной реакции на фамилию Деверика. Могут ли итальянские маски на стенах палаты указывать на связь между неведомым прошлым Королевы и нынешними деяниями Масочника? Мэтью решил поискать ответ в Филадельфии, но для успеха этого предприятия ему необходим портрет.

Наконец он закончил рассказ, умолчав лишь о том, что Берри знать было необязательно: о ночных похождениях преподобного Уэйда и о насилии, свершенном над Мэтью взбесившейся Чарити Леклер. Первое надлежало хранить в тайне, а второе… второе просто не делало ему чести, черт побери.

— Ого! — воскликнула Берри, когда Мэтью умолк, и по ее тону совершенно нельзя было понять, потрясена она или напугана. — Смотрю, ты времени даром не терял. Вот это да!

Он лишь кивнул, окончательно решив оставить историю о бешеной бабе при себе.

Пока Берри рисовала Королеву в профиль, доктору Хальцену пришлось отлучиться к другим пациентам, а доктор Рамсенделл подошел поближе и стал наблюдать за работой. У Берри получался великолепный портрет: Королева буквально оживала на бумаге. Внезапно модель вздрогнула, повернула голову и посмотрела прямо на Берри. Та охнула от неожиданности и замерла, отняв карандаш от бумаги. Несколько секунд прошло в полной тишине: леди пристально глядела на Берри, будто вопрошая, что та делает в ее покоях. Рамсенделл молча приподнял руку, давая девушке понять, чтобы она не двигалась и ничего не говорила. В следующий миг глаза Королевы потухли, и она вновь обратила бесстрастный взор на залитый солнцем сад. Берри покосилась на Мэтью, получила ободряющий кивок и вернулась к работе.

Он стал тихо ходить по комнате, изучая маски и венецианский пейзаж на стенах. В богато убранной палате стояла тишина, которую нарушало лишь птичье пение за окном и методичный скрип карандаша по бумаге. Поэтому все испуганно вздрогнули, когда леди вновь обратила внимание на художницу и царственным голосом вопросила:

— Юная леди! Прибыл ли ответ короля?

Берри смешалась и вопросительно взглянула на врача: тот помотал головой.

— Нет, мадам, — осторожно ответила она.

Королева еще какое-то время смотрела на Берри, но Мэтью видел, что глаза ее вновь остекленели и обратились к таинственному внутреннему миру, где она проводила все дни напролет.

— Когда прибудет — сразу же мне доложите, — сказала она и добавила изможденным шепотом: — Он обещал, и он всегда исполняет обещания.

Рамсенделл и Мэтью переглянулись. Берри вернулась к работе. Королева удостоила их кратким визитом и тотчас удалилась в иные миры.

Когда Берри закончила портрет, Мэтью подошел к леди и опустился перед ней на колени. Рамсенделл внимательно наблюдал, но не вмешивался.

— Мадам, — обратился Мэтью к Королеве. Та не ответила и даже бровью не повела. Он повторил громче: — Мадам! — По-прежнему нет ответа; Мэтью наклонился поближе. — Пеннфорд Деверик, — произнес он.

На сей раз Королева Бедлама моргнула. Как будто ее хлестнули плеткой. Однако лицо сохраняло прежнее безучастно выражение.

— Откуда вы знаете Пеннфорда Деверика? — спросил Мэтью.

На сей раз — никакой реакции. Ни малейшего движения век.

Мэтью хотел надавить сильнее, но сперва взглянул на Рамсенделла, приподняв брови и как бы испрашивая у того позволения. Врач кивнул и тихо сказал:

— Давайте.

— Пеннфорд Деверик. Откуда вам известно это имя, мадам?

Мэтью почудилось или ее руки стиснули подлокотники чуть крепче? Подбородок чуть поднялся, а губы дрогнули, не издав ни звука?

Он терпеливо ждал. Если Королева и возвращалась на миг в этот мир, теперь она вновь его покинула.